Вера Глаголева: "Идеальных семей все меньше"

Наверное, у каждого актера есть тайное желание – снять фильм самому. Зависимость актерской профессии изрядно утомляет: кажется, что ты сам снял бы гораздо лучше. Попадая в когорту звезд, многие артисты пользуются такой возможностью, и в Смоленске даже проходит специальный фестиваль фильмов, снятых актерами. Однако далеко не все они держат планку. Актриса Вера ГЛАГОЛЕВА в последнее время активно занимается режиссурой. Самая свежая ее работа – «Одна война», где речь идет о трудной судьбе советских женщин, которые после немецкой оккупации родили от фашистов детей, – получила уже более 20 призов на различных фестивалях, в том числе Гран-при во французском Онфлере. Безусловный успех картины стал хорошим поводом поговорить с актрисой и режиссером.

– Вера, «Одна война» – серьезное большое кино. Почему вы взялись за эту работу?

– Тема действительно серьезная и неожиданная. Мало кто знал об этих страницах истории – о женщинах, сосланных на далекий северный остров, потому что они во время оккупации родили от немцев детей. Они наказаны государством за измену, за предательство. Сценарий очень хороший. Все мои предыдущие картины были привязаны к нашему времени, но когда я бралась за этот материал, знала, что должна это сделать, потому что это дань памяти.

– В вашем фильме есть титр: «Поколению наших дедов и отцов посвящается...»

– Мы посвятили эту картину людям, которые практически не жили счастливо. Их жизнь, начиная с революции, гражданской войны, включая репрессии, Отечественную войну, была полна тягот, лишений и страданий. В каждой семье есть пострадавшие или от режима, или от войн – это люди, которые так и не пожили для себя в счастье, любви – они все время что-то преодолевали.

– Первый показ фильма прошел в Твери на фестивале «Созвездие» и сразу принес пять призов, в том числе специальный приз режиссеру. А за полгода жизни фильма – одиннадцать фестивалей и почти два десятка призов. Вы ожидали такого успеха?

– Не могу сказать, что ожидали того, что везде, где бы мы ни показывали картину, она будет так высоко оценена. Только мы закончили фильм – и уже через неделю повезли его на «Созвездие». Была не просто премьера – я первый раз показывала фильм на зрителях. Сильно волновалась. Это было 22 июня, день начала Великой Отечественной войны, меня попросили поставить картину именно на этот день. Зал был полон, смотрели и члены жюри. Когда пошли завершающие титры – в зале гробовая тишина. Последний титр. Экран практически погас. И тишина. И люди сидят. И полная тишина. Просто абсолютная. Я подумала, что, наверное, что-то не так. И когда зажегся свет, начались поздравления со всех сторон. Я видела лица людей. И слезы на глазах. Это было и при первом показе, и продолжалось на последующих – реакция везде одинаковая, будь то Монреаль, Казань или Каир – люди выходят со слезами на глазах, благодарят за картину. И что меня поразило, люди не разучились сострадать – это самое главное. Даже для благополучных французов, не страдавших так, как наш народ, в этом тоже был элемент сопричастности, сострадания. Это огромная радость для нас.

– Почему же фильм, высоко оцененный на многих международных фестивалях, получивший Гран-при на фестивале русского кино во Франции, в своей стране не номинирован на «Золотого орла»?

– Не знаю.

– В вашей режиссерской карьере получился большой перерыв между первым фильмом и последующими – почти пятнадцать лет. Почему?

– По разным причинам. Сначала не было потребности: была достаточно востребована как актриса, много работы было. Не находила, да особо и не искала материала. Все устраивало. Театр был много лет – частная антреприза. Но в подсознании все равно сидело, что режиссерскую работу надо повторить. Это ведь безумно интересно. И, конечно, можно только тогда делать картину, когда материал по-настоящему зацепил. Просто так не хотелось.

– Что по сравнению с актерской профессией дает режиссура?

– Режиссура – это свобода творчества, чего меньше в актерстве. Все от тебя зависит от начала до конца. От выбора сценария до привлечения своих единомышленников в одну творческую группу. Режиссер – всему голова. Именно он соединяет актерский состав, оператора, художника, композитора в единое целое. И именно он решает, что он хочет видеть и в каждом конкретном кадре, и в фильме в целом.

– А как вы вообще оказались в режиссерах? Кто-то давал вам режиссерские мастер-классы?

– Я наблюдала за режиссерами на большом количестве съемочных площадок, видела много работ великих. Таких как Семен Аронович («Торпедоносцы»), Анатолий Эфрос («В четверг и больше никогда»), Виталий Мельников («Выйти замуж за капитана»), безусловно, Родион Нахапетов («Не стреляйте в белых лебедей»), Константин Худяков («Другая женщина, другой мужчина»), видела точное соответствие драматургии и режиссуры. Я все время наблюдала, как режиссеры работают на площадке, как они взаимодействуют с актерами, с композитором, с оператором, с художником. Причем разные режиссеры работают по-разному, по-разному добиваются того, чего хотят. Я все время для себя что-то открывала – это и помогло в дальнейшем. Особые воспоминания связаны с Анатолием Эфросом. Он по-настоящему любил актеров и не скрывал этого.

– Насколько актер может творить, привнося свое видение в ваш фильм? И насколько режиссер может творить в рамках выбранного сценария?

– Актер волен творить, и если он меня убеждает, что придумал лучше, – пожалуйста. В нашей картине у каждой героини была возможность сделать так, как она хочет. Обязательно был дубль, который актрисы просили, это рассматривалось. Но в любом случае последнее слово – за режиссером.

– Вам всегда успешно удавалось совмещать напряженную творческую работу и воспитание дочерей. Позвольте спросить – как? Ведь творчество всегда целиком захватывает человека. Есть даже мнение, что творческому человеку более свойственно одиночество.

– Это очень индивидуально. Мне одиночество не свойственно. Как Эфрос повторял, «больше говорите друг другу хорошего, больше цените, любите и хвалите друг друга». Наверное, кого-то захваливать не нужно – их захвалишь, и они совсем сойдут с ума от величия своего. Все в разумных пределах. У меня уже взрослые дети, не думаю, что им все время так уж нужна мама, это смешно. У каждого своя жизнь. Они с пониманием относятся, когда я работаю. И мне нравится то, что они уже перестали обижаться, что внуки Полина и Кирюша не очень много времени проводят с бабушкой. Не скрываю, я не очень хорошая бабушка. Я не готова полностью раствориться во внуках, в детях.

– А прежде?

– Со старшими мама моя помогала, с Настей – няня. Сейчас проблем практически нет. Я очень рада, что Аня снялась у меня в картине «Одна война», и мне приятно, когда ее хвалят, говорят хорошие слова. Маша сейчас опять начинает немного рисовать, она хороший художник-анималист, у нее это получается, и надеюсь, что она это продолжит, несмотря на то, что у нее маленький ребенок. Настасья учится в институте, во ВГИКе, на продюсерском.

– А что вам дала семья, ваши родители, которые вас воспитали? И что вообще дает семья для формирования личности?

– Это важная тема, об этом надо много говорить. Мы привыкли свою ответственность перекладывать на школу. Но мне кажется, что семья – это основная воспитательная среда. И по тому, как в семье относятся друг к другу, к старикам особенно, понятно, кто из человека вырастет. Я имею в виду хорошие нормальные семьи, где почитается старость, где почитается слабый, где ему помогают и где все друг друга поддерживают. Это, на мой взгляд, такая идеальная семья, которых все меньше и меньше, потому что значимость семьи, к сожалению, утрачивается. Хотя она очень важна для человека. Особенно для ребенка, когда идет становление личности. Мне очень повезло – у меня была замечательная семья. Мои родители всегда были рядом. Самая моя тяжелая потеря, самая трагическая жизненная ситуация – уход из жизни отца. Он был очень талантливым человеком, трепетным, писал потрясающие стихи, очень любил людей. Надо ценить своих родителей, надо ценить то время, которое ты можешь с ними проводить, потому что, к сожалению, когда они уходят, ты понимаешь, что уже поздно.

– Какой картиной или какой ролью Вера Глаголева хотела бы остаться в истории отечественного киноискусства?

– Так пафосно звучит! Наверное, об этом серьезно говорить нельзя – история нам сама скажет, что осталось.