Обиженный каждым (5/7)

Трагичность фигуры Винсента Ван Гога заслужила ему рекордное количество кинобиографий, и оно продолжает увеличиваться. Разумеется, целью просто так обновить подзабытый публикой образ давно уже никто не ставил, благо историки то и дело подбрасывают новые источники сведений, и в рамках полнометражного фильма можно, например, поглубже раскрыть взаимоотношениями живописца с братом Тео (как Роберт Олтмен) или последних днях его жизни (как Морис Пиала). Кого-то необычность мазков и цветопередачи классика постимпрессионизма самого подталкивает к экспериментам - скажем, снять анимационную ленту, вырисовавая каждый из её кадров красками в стилистике Ван Гога.

Джулиан Шнабель, будучи сам признанным художником, работы которого выставлялись по всему миру, тоже выбрал основной темой своего пятой полнометражки не стремление Винсента писать отвергаемые окружением картины, а то, как оно привело к печальной кончине. Момент выбран удачно - ещё в 2011-м была выдвинута новая версия, отметающая самоубийство как причину смерти, и до сих пор никто не удосужился её экранизировать. Однако, это лишь один из поводов, причём вряд ли самый важный. Давний поклонник творчества Ван Гога, он решился представить публике то, что письмами и воспоминаниями очевидцев не освещалось. Игровое кино, знаете ли, в отличие от документального такое допускает - интуитивно вообразить причины, способные сподвигнуть к написанию таких картин, что появлялись чуть ли не реже раза в неделю на протяжение двух лет. Своего рода дневник впечатлений, но в формате, доступном лишь таким же визионёрам.

Повествование легко делится на две части, вызывающие у зрителя совершенно разные ощущения. Немолодой художник меняет стылый Париж на глубинку и гуляет, наслаждаясь природой и абсентом - слегка страдает от своей нищеты, сомневается в наличии таланта, но это, скорее, рабочая атмосфера, чем депрессивная: сытых и обласканных творцов вдохновение покидает. Нещадно шатающаяся даже на крупных планах камера Бенуа Деломма отображает размытостью нижней половины кадра особенности его восприятия реальности (и эти отклонения явно не ограничиваются привычным диагнозом ксантопсии), уши зрителя терзают пронзительные клавишные трели Татьяны Лисовской. И всё же мастер-классы, в ходе которых создаются знаменитые полотна, эти мучения с лихвой искупают для любого ценителя живописи.

Первые тревожные нотки вторгаются в сюжет вместе с шумными школьниками: реакция Винсента резковата, но понятна, как и продолжение, вскрывающее нарыв сельской ксенофобии. Приступы агрессивного безумия следуют значительно позже, когда радость от визита коллеги сменяется разочарованием разлуки - и до финала мы вслед за героем погружаемся в раздумия: в какой степени талант Ван Гога был обусловлен его расстройствами рассудка, и какова авторская позиция на данный счёт? Размеренные беседы с врачами и священником (тёмная харизма Мадса Миккельсена чуда как уместна в озвученной пациентом аналогии с Иисусом Христом) её отнюдь не проясняют.

А главное - “был ли мальчик”? Прием "домыслите по аналогии", в принципе, позволяет обьяснить внезапную развязку чем-то кроме закончившегося бюджета, но авторам уместнее было бы тогда вовсе ограничиться титрами, а не обвинять буквально вывалившийся из кустов “рояль”, снарядив его чем угодно, но не мотивацией. Одно бесспорно: Уиллем Дефо, несмотря на значительную разницу в возрасте с прототипом - стопроцентное попадание в образ чудаковатого страдальца, пришедшего в наш мир чуть раньше, чем его современники набрались достаточно терпимости. И вряд ли стоит ходить в кино лишь затем, чтобы убедиться, насколько терпимыми научились быть вы.