Овсянки...

К просмотру фильма мы не готовились, ничего практически не знали о сюжете и одноименную книгу Дениса Осокина, конечно же, не читали, то есть были полностью готовы к новому впечатлению.

Общая атмосфера грусти и какой-то глубокой тоски с первых кадров хлынула с экрана и продолжалась весь фильм. Структура детализированного описания, обычные лица людей, серые будни, образ печальной осени и текстура глубинки весь фильм были чётко выдержаны и направлены на эмоции зрителя. Но, главное, зримо рисовались три характерные черты фильма, основа, так сказать, - это традиции, быт исчезнувшего народа и любовь, такая, о которой не говорят, и смерть, с нестандартным её восприятием. И вот эти три характеристики переплетены с неизвестной долей выдумки и мистификации в историю, которая очень спокойна и ненавязчива, но всё же где-то на кромке с запретом, с довольно необычной формой провокации. Так как история сия - эротическая драма.

Эротика в "Овсянках" показана без прикрас и без современности, если позволите так выразиться. Несомненно, это новый взгляд на жанр эротического кино. В наше время с трудом можно встретить такой образ женщины, выражение такой красоты её тела, показанные в фильме, а также сугубо своеобразные отношения мужчины и женщины. Поэтому при просмотре создается ощущение некоего неприятия, чего-то чуждого современному сознанию социума. Плюс ко всему, весь сюжет пронизывает линия смерти, которая показана, конечно, без тошнотворности, как сейчас принято, но все же довольно разительно. Несмотря на трагизм ситуации, интерес зрителя удерживается показом традиций и мифологии забытой народности, характерной операторской работой и нестандартным сюжетом, хоть местами и предсказуемым. Да и ни в предсказуемости дело, как потом понимаешь, а в морали. Как и в прозаической басне, здесь есть повествование и заключительное нравоучение. И если провести параллель с басней до конца, можно сказать, что картина "Овсянки" - выразительная эротическая кинематографическая басня с грустной историей, но высокой моралью, очень метафоричной и глубокой по составу.

После просмотра фильма, как мне показалось, за странностью сюжета и законченностью истории, зритель и я, в том числе, не рассмотрели замысел автора. Настолько харизматично показана реальность повествования, что контекст её приходит в голову только после анализа всего фильма. И это делает работу Федорченко кинолентой очень высокого уровня. Очень сложно, раскрывая в кино необычную тему, не только не упростить основную идею, но и скрыть её за видеорядом. Образно говоря, законсервировать её в подсознании зрителя для последующего извлечения и осознания. Оно-то и выявилось у меня только на утро после увиденного. Жаль, что не раньше, но ничего.

Кстати, темы вопросов после просмотра фильма наверняка взыскательной публики были очень далеки от морали данной истории. Видимо, другие зрители, также как и я, не рассмотрели сразу основную идею картины. Хотя, после довольно острого и где-то оставленного без понимания сторон диалога между зрителем и создателями фильма, актёр Игорь Сергеев, от лица которого ведётся повествование в фильме, говорит о финальной фабуле, буквально заключительную фразу из фильма, благодаря которой всё-таки по-своему красивая история приобретает некий тонкий смысл жизни этого народа. С хрупкой нежностью любви мужчины и женщины и теплотой родственной любви в целом. И несмотря на всю драматичность и разительность, в этой-то фразе и заложен основной контекст и смысл всего фильма.

Озвучивать её не буду, поймёте сами. Она как восклицательный знак в конце предложения. Раньше его называли "точкой удивления". В профессиональной практике восклицательный знак в скобках используется для подтверждения крайне необычного высказывания, как указание на намеренный, а не ошибочный его характер. Так и здесь.