Кровь с молоком (5/7)

Оглашение проблемы без каких-либо вариантов её решения - старый и испытанный способ повысить градус бытовой драмы до уровня безнадёги. Критикам в целом и фестивальным жюри в частности такие произведения обычно нравятся, а вот простой люд чаще предпочитает развлечения с хэппи-эндом. Как же удачно сложилось, что во втором игровом фильме Сергей Дворцевой прочно замаскировал свою позицию как рассказчика, и в отсутствие аннотаций псевдодокументальные забеги по утопающей в снегу Москве можно смотреть без тени сочувствия к героине - словно зарисовку из мира “братьев наших меньших”! Ну, по крайней мере у тех, кто свысока смотрит на строителей, дворников, уборщиц и прочий обслуживающий персонал с неславянским разрезом глаз и оттенком кожи, ни одно обстоятельство жизни Айки не вызовет иной реакции, кроме как “Сама виновата”, “Понаехали” и “Хватит уже жрать кактус”...

Разумеется, режиссёр, ещё 10 лет назад выбравший музой казашку Самал Еслямову и именно под неё сочинивший историю о молодой киргизской матери, пытающейся нелегально трудоустроиться в Москве, чтобы расплатиться с бандитами, явно не рассматривал ксенофобствующих мизогинистов в качестве целевой аудитории. Но поклонникам высоких жанров и идеалов гуманизма стоит учесть, что синопсис “Бизнес-леди, попав в ДТП не по своей вине, с серьёзной травмой сбегает с места аварии, чтобы доделать нелегальный проект и погасить кредит” не сильно дальше от сути картины, чем опубликованный. То, что Айка подорвала здоровье не только на подпольных приработках, но и от сложных родов, используется автором по сути лишь как оправдание для множества сцен истекания физиологических жидкостей: перелом или сотрясение такого разнообразия страданий не предоставили бы. Да, в кадре то и дело появляются намеки в виде детских игрушек, фотографий соседских отпрысков и даже жадно сосущих раненую таксу щенков. Любители посопереживать униженным и оскорблённым потешат свой интерес с лихвой - актриса и правда заслужила “золото” Канн, самоотверженно вжившись в образ вечной беглянки, для которой богатая и сытая Москва представляется королевством закрытых дверей, а существование давно уже сравнимо с адскими муками.

Но скептически настроенные зрители при желании запросто истолкуют слёзы в финале чем угодно, только не материнским инстинктом - ни разу за полтора часа не проявив себя, чем он для стороннего наблюдателя отличим от чувства облегчения для переполненной груди? С точки зрения закона, кармы и морали лишь один персонаж фильма достоин большего порицания, чем сама малоэмоциональная героиня - и то украденное им едва ли решило бы её проблемы. Не зная предыстории, каких-то причин, толкнувших её в беспросветную кабалу вне поля зрения социальных служб, можно ли рассчитывать, что кто-то поменяет своё отношение к реальным бедолагам, не сумевшим найти достойное место ни на родине, ни на чужбине? Одно бесспорно - если каким-то чудом сей кошмар гастарбайтера увидят потенциальные последовательницы Айки, столь весомое предостережение обретёт не только эстетическую ценность, но и практическую.