Сегодня в Большом зале МИА “Россия сегодня” прошла пресс-конференция с создателями картины "Непрощённый", основанной на реальной трагедии семьи Виталия Калоева и еще полусотни погибших в авиакатастрофе над Боденским озером. По ранее уже высказанному мнению режиссера Сарика Андреасяна этот фильм - про любовь, лучший в жизни одного из продюсеров Армена Ананикяна и подарок для маркетолога в представлении Гевонда Андреасяна: кристально чистый в плане жанра продукт.
Большая часть прозвучавших вопросов из зала оказалась адресована не припозднившейся из-за московских пробок звезде шоу-бизнеса, а Сарику как автору идеи, реализация которой безусловно заслуживает дополнительных пояснений. Дмитрию Нагиеву, впрочем, тоже довелось активно поучаствовать в обсуждении, причем возраст обратившейся к нему журналистки побудил артиста отвечать неожиданно шутливо на, казалось бы, не менее серьезные вопросы. Мол, свою первую за долгое время драматическую кинороль он "выучил и спел", а теперь зашел в творческий тупик и не знает, о чем мечтать дальше - все, вроде, и так уже исполнилось. Сложно ли было в образе стремительно обрастающего бородой угрюмца? Не важно - он же осознаёт, что есть множество всесторонне более тяжелых профессий. И главное, о чем всегда печется и переживает: чтобы зрителям не было скучно, чтобы не пожалели они о потраченном времени. Из побочных эффектов роли Калоева Дмитрий назвал побуждение чаще трогать любимых, проверяя, что они-то здесь, рядом. С прототипом он категорически отказался познакомиться заранее и играл, как сам для себя его придумал, в каждый момент разрываясь между эмоциями: иначе никак. Пришлось ему с позиции актёра и безусловно оправдать героя - впрочем, он и по-человечески восхищается ярким поступками Виталия и его подвигами ради любви.
Вообще, Нагиев верит, что кино - это прежде всего режиссура: его часто несет, сценаристы привыкли по полстраницы оставлять с пометками “место для импровизации”, и во время съёмок “Непрощённого” он не раз выходил за рамки реалистичности: “Сейчас, как страдану!” - но Сарик “с хамской манерой” такой полёт фантазии прерывал, за что Дмитрий ему чрезвычайно признателен. Ответный комплимент не заставил себя ждать: Андреасян считает его очень умным, “таких среди актёров единицы”: и походку с сутулостью, так восхитившую одну из зрительниц на пресс-показе, он придумал сам, и пепел в руку стряхивать, и “кис-кис-кис” приговаривать в сцене, где за душевное здоровье героя уже не то, что начинаешь - заканчиваешь переживать, как об отсутствующей величине. Нагиев ещё посетовал, что вместо обещанных сюжетом европейских просторов ему приходилось “по колено в говне” изображать Испанию и Швейцарию где-то в Подмосковье (дом диспетчера для финала нашли в “английском” коттеджном поселке). На что режиссёр парировал со знанием предмета: мол, видел недавно из окна поезда, ничем те просторы от наших не отличаются. Сэкономленные на зарубежных съёмках средства частично ушли на компьютерную графику: тот же самолёт на облюбованное поле откуда-то сумели притащить, а пена и некоторые иные детали добавлены в постпродакшн.
Кое-что из происходящего с героем кажется ужасной фантасмагорией, но это как раз печальная реальность: например, Виталий единственный из родственников жертв смог достичь места происшествия лишь потому, что остальные остались в России (55 детей летели на отдых), а он в Испании работал. Конечно, многое было выдумано для зрителя: повтор диалога в самолете, как и случайный попутчик с фотографией взрослеющих детей служат напоминанием, что жизнь продолжается, даже если поссорившиеся с Богом этого уже не замечают. И цитата “как бы поступили вы” взята на самом деле из интервью брата. А в швейцарских судах и иных заявлениях компании, по вине сотрудников которой случилось происшествие, на самом деле все было еще циничнее, и некоторые высказывания намеренно смягчили, чтобы не создавать впечатления типичной агитки про хорошего "нашего" и плохих "их". Причиной авторам видятся различия ментальности: понятное россиянам требование извинений европейцы воспринимают как шантаж.
Фильм стремительно начинается практически без вступления, чтобы затем медитативно наблюдать за страданиями отца, приведшими к кровавой развязке. Право снять такое создатели долго отстаивали: драмы все еще считаются чересчур рискованным вложением, но аудитория бездумных комедий подросла, и можно надеяться, что ей, как и Андреасяну, теперь необходимо другое кино. Ранние свои работы он тоже прокомментировал, но вряд ли кого-то удивил этим откровением: снимал то, что давали с учетом ситуации в российском прокате, стараясь на каждый выделенный рубль сработать, как если б выделили два. Вообще, он считает, комедию сделать сложнее - и спасибо не скажут, и много функциональных сцен требуется тщательно выверять с учётом меняющихся с возрастом предпочтений в категориях юмора. В драме же он чувствует себя очень комфортно, ведь там просто важно не соврать, всё уже заложено в сюжет. И хотя сам предпочитает истории, в которых не видно автора (среди любимых режиссёров - Скорсезе, Коппола и де Пальма, того же “Крёстного отца” упомянул по аналогии со своим в дуальности представления заглавного персонажа: безжалостный ли тот убийца или заботливый семьянин), но ненавидит коллег, заявляющих, что “я ни за красных, и ни за белых, а против войны”; здесь же постарался высказаться беспристрастно, “за человечность”.
Отдельно стоит отметить, что создатели скрупулезно подошли и к акцентам говорящих по-английски для международного проката: есть серьёзные намерения “достучаться” до всего цивилизованного мира. Недавно в Торонто картина вызвала определённый интерес, завтра состоится премьера в США (Нагиева на это известие отреагировал с показной обидой), уже проданы права на прокат в Китае, да и фестиваль в Ольденбурге в этом году впервые открылся не немецким и не голливудским продуктом. А вот вышедший пару лет назад фильм “Последствия” с Арнольдом Шварценеггером в главной роли, оказывается, в широкий прокат пустили только в России, и Андреасяну, конечно, весьма обидно, что его обвиняют в копировании - американцы внесли очень много изменений, включая место действия и состав семьи героя, и “Непрощённого” стоило снять хотя бы ради восстановления исторической справедливости.
С самим Калоевым Сарик встретился до начала сьемок едва ли на 20 минут - скорее просто представить проект, чем получить напутствия. Виталий лишь посетовал, что все ранее обращавшиеся к этой теме документалисты почему-то демонстрировали какую-то хижину вместо возведенного им для семьи особняка (разумеется, кинематографисты постарались и нашли похожий дом), а после показа пожелал: "Пусть все дети попадут в рай, если он существует". Надо отметить, что все родственники также приняли новинку - как люди восточных традиций, они бы наверняка сообщили, найдись хоть один повод для беспокойства.
Напоследок участники ещё обсудили обилие символизма в видеоряде, но подробности пока раскрывать не будем, чтобы избежать спойлеров. Отмечу лишь, что в ответ на высказанные аудиторией догадки Сарик радостно высказал Дмитрию: “Я же говорил, что сработает!”. Также слово взяла представитель ivi, пояснив причины, по которым медиакомпания согласилась поучаствовать в производстве “истории, никого не оставляющей равнодушным”, и Ирина Безрукова - пообещав, что после всего услышанного отважится досмотреть фильм на вечерней премьере, похвалила Нагиева за большую смелость сняться в таком непростом образе и выразила благодарность создателям, что продолжают приглашать и её, хоть бы и на эпизодические роли.
