Новый фильм Авдотьи Смирновой «История одного назначения» о трагическом событии с участием русского классика Льва Николаевича Толстого, выходит в прокат уже в этот четверг. Вчера его смогли, наконец, посмотреть представители прессы, пропустившие фестивальные показы, а также задать вопросы создателям. Помимо режиссёра пресс-центр МИА «Россия Сегодня» удостоили визитом генеральный директор компании Disney в России Марина Жигалова-Озкан, соавтор сценария Павел Басинский, главный консультант фильма Джон Шемякин и исполнители главных ролей Алексей Смирнов (поручик Григорий Колокольцева), Евгений Харитонов (Лев Толстой) и Филипп Гуревич (Василий Шабунин).
Для начала ведущий мероприятия предоставил возможность госпоже Смирновой рассказать, что идея картины пришла ей в голову при знакомстве с книгой Басинского - вообще говоря посвящённой противостоянию графа и церкви, и главу о попытке Толстого выступить адвокатом на военном трибунале автор в процессе написания хотел выкинуть. Но вот, оставил, и дойдя до неё, Авдотья не смогла спокойно читать дальше, позвонила Павлу, тот попытался было отговорить... и сходу согласился работать над сценарием втроём (с Анной Пармас). Закончен тот был в 2015-м, когда дело Сенцова ещё не предавалось широкой огласке, а о “7-й студии” в этом ключе вовсе никто не упоминал. И то, что фильм неожиданно стал в значительной мере публицистическим, радости ей отнюдь не доставляет. При том, что неоднократно подчеркнула свои стремления показать: XIX век - это вам не неолит, он совсем рядом, и люди тогда почти такие же были, как и сейчас. В частности, отказалась от использования оркестровой музыки, а пришла к Басте (потом ещё Алексей Голубенко подключился) и заказала электронную партитуру.
Действие картины происходит по большей части на территории воинской части, но особенно долго сценаристам пришлось потрудиться над яснополянской частью - говорят, амбиций не хватало вложить свои слова в уста великого писателя. Творческий кризис неожиданно помогла преодолеть песня “Небо цвета дождя” с альбома “Архангельск” Бориса Гребенщикова, за что в титрах ему объявлена благодарность - чуть раньше, чем Роману Абрамовичу, прознавшему про финансовые сложности проекта. Бюджет тогда уже был урезан до 110 миллионов рублей, дешевле такое масштабное историческое полотно снять невозможно (целая рота участвует, и даже в отсутствие боевых действий требуются декорации и костюмы), а государство почему-то вкладываться не стало. Половину суммы смог предоставить муж режиссёра, однако оставался серьёзный риск к началу съёмочного процесса денежный вопрос так и не закрыть. Но чукотский олигарх, как оказалось, к русскому кино ныне питает систематический интерес, и сам позвонил Авдотье с предложением помощи - та, признаётся, долго не могла поверить, что это не шутка, и в разговоре была “стеснительна до хамства”. Всё-таки, в отличие от многоопытной бизнес-леди Жигаловой-Озкан, у неё долго ещё оставались сомнения, открыт ли наш зритель к такому серьезному кино, и слова знакомого продюсера “Ты же понимаешь, что это никто смотреть не будет?” такую позицию лишь подкрепляли. А вот Марина заинтересовалась, поверила в историю, вдохновившись образом молодого, мечущегося Льва (ну, как молодого - 38 лет, но он и впрямь тогда был ещё полон намерений плодить детей, книги и разнообразнейшие деловые начинания) и придала сил для продолжения непростой подготовки к съёмкам.
Евгению Харитонову поначалу тоже было страшновато приступать к воплощению столь монументального образа - тем более, что про молодые годы писателя он ничего на тот момент не знал. Но понемногу, шаг за шагом без затруднений вошел в роль. Авдотья его, конечно, заранее на примете не держала - случайно заметила в “Обыкновенной истории” Серебренникова, где он хоть и в крошечных эпизодах играл, зато кардинально различных. Внешнее сходство без парика и бороды не было очевидно, как ориентир использовали “первую селфи” - фотографию, подписанную Толстым “Сам себя снял”. И когда гримёр с Евгением отработала, то сама воскликнула: “Так не бывает!” - настолько точным оказалось попадание в цель.
Российский император Александр II героями упоминается, но в кадре не появляется, а остальные реальные личности всё-таки гораздо менее известны. Некоторых писали сразу под конкретных исполнителей - Ирину Горбачеву, например, в роли супруги Льва Николаевича Софьи. Свою экранную сестру Лизу та сама показала на телефоне. А Гуревича режиссёру посоветовал Борис Хлебников, отплатив таким образом за всё ту же Горбачёву, сосватанную ей для “Аритмии” - Авдотья воспротивилась сперва (“он выглядит на 12 лет!”), но быстро согласилась.
Алексей Смирнов пожаловался, что для участия ему пришлось обучиться верховой езде, офицерской осанке, ношению мундира, и выучить огромное количество микроправил от консультанта. Тут Джон вмешался, в красках описав, как то и дело звенел на съёмочной площадке его крик “Так не бывает”, как не давал коллегам спать своими уточнениями, и как доволен в итоге результатом. Да, признаёт, из драматургических соображений замолчали дальнейшее развитие взаимоотношений героев (Толстой и Колокольцев не раз потом ещё сотрудничали по земским делам), и почему столь скоропалительно наступил финал. Но так обычно и бывает в реальности: трагедия - она в недорасказанности. Жизнь продолжается, история всех рассудит. Несомневающимся в концепции рая и вовсе волноваться не пристало, лишь бы неотмоленных грехов за душой не оставалось. А кто захочет подробностей - легко их отыщет на странице Шемякина в Фейсбуке.
Под конец тот ещё отметил: бытует мнение, что сам Толстой о животрепещущем, казалось бы, случае напрочь забыл, и лишь когда Павел Бирюков начал писать его прижизненную биографию, рассказал, как однажды в выступлении на суде приравнял идиота к животному, а в конце речи расплакался, и что повлияло на него это больше смерти близких. Но сам Джон считает иначе: ведь именно в ходе заседаний в 1866 году Лев Николаевич повстречался с прапорщиком Стасюлевичем - родным братом издателя самого прозападного журнала того времени. После чего из творчества писателя стремительно исчезает военный мачизм ранних произведений, фабула сводится к “среда породила беду, да спасло чудо”, легальные методы не работают, а национальная идея для России сводится к реваншу. И последняя прилюдная речь графа была как раз против смертной казни. Казалось бы, исключительно исторический очерк - никаких чётких привязок к современным реалиям. Да, выбор между справедливостью и милосердием не исчез и не утратил сложности, но для того же поручика его осложняла (не проговариваясь с экрана) недопустимость лжи под присягой для истинно верующего человека. И одно дело, когда принятые решения влияют на всю оставшуюся жизнь, свою или чужую, и совсем другое - когда в разговоре фигурирует вечность.
Ну, а такие особенности русского народа, как пьянство или вечное отпевание мученика, беспроблемно сочетающееся с гонениями того при жизни - скорее фон для подлинных вопросов, чем проблема как таковая. Вот и типаж полковника вечен и неизменчив, “в любой районной управе найдётся”: не дурак, не злодей, все понимает, но “работа такая”. По результатам просмотра, говорят, многие удивлялись, что в такой обширной галерее образов нет положительных героев, кроме пресловутого Стасюлевича. Иные, напротив, утверждают, что нет отрицательных - ну, не казнокрада же считать корнем всех бед? Алексей Смирнов вот сам признался, что старался не думать о действиях своего героя, дабы не переживать сверх предписанного. И что относится с уважением к сделанному тем выбору - надеясь, конечно, что самому не придется что-то подобное решать. И вообще, как кто-то из коллег под конец возмутился: почему это мы должны себя узнавать в персонажах полуторавековой давности? Ну, никакой же достоверности нет в реализации, и девушек слишком красивых из бани выносили, не по эпохе сложенных...
