Легко и приятно издеваться над этой кашляющей, жующей, воняющей, истекающей синей жидкостью толпой, которая вваливается к нам в квартиры, не давая досмотреть умные телепередачи и глупые милые комедии. Все эти разноцветные рекламные люди с их мышцами и волосами, жаждой и полным отсутствием похмелья, грязной одеждой и грязной посудой. Но что-то мешает смеяться над тем идиотом, который бегает с сейфом и стиральным порошком по городу и ищет людей, которые <все еще кипятят>. А что если это новый Диоген - просто с более четкими требованиями? Не <ищу человека>, а <вы все еще кипятите? Мы идем к вам!>
Посмотрите внимательно на рекламную жизнь. Она очень похожа на настоящую. Разноцветные люди готовятся к праздникам, переживают экономические потрясения, заботятся о калориях, водят детей в школу, считают морщины, стареют. Не умирают, правда. Но ведь мы и сами не очень-то уверены, что умрем.
В общем, такая жизнь, почти как у нас. Со своими маленькими радостями: вот недавно у рекламных людей почти исчезла перхоть - зима; наверное, под шапками не видно. Но этот параллельный мир отличается от нашего не столько уровнем проблем (<мои волосы сухие и ломкие!>) и зацикленностью на потреблении. Для этого, в конце концов, они все и созданы. Есть гораздо более смешное отличие.
Их мир - галлюциногенная реальность. Съешь конфетку - и вокруг зацветут глюки. Вымой голову - и время замедлится навсегда. Съешь это лекарство - и превратишься в маленького синего человека с пиктограммы. Открой упаковку мыла - и вот уже рядом с тобой стоишь ты и говоришь тебе: <Скажи, а как же мне защитить свою кожу?>. К психиатру, милая, это к психиатру.
Любой рекламируемый продукт, если верить создателям, действует как хороший наркотик. Поэтому почти все новые анекдоты про наркотики связаны с рекламой.
Поменяете ли вы две упаковки обычного порошка на два грамма необычного? Или: <Девочка, а что это у тебя за желтый порошок?> - <Это кокаин, дядя! Теперь банановый!>
Если лет десять назад кусок шоколада давал рекламным персонажам сексуальное удовлетворение (ярко-красные губы крупным планом, белоснежные зубки откусывают шоколадку... да, да, вот так! еще! еще! глотай! да-а-а...), то сегодня, очевидно, любой проглоченный продукт немедленно <сдвигает крышу>.
Наркотики - это плохо; сейчас мы расскажем вам, чем можно их заменить. Безмятежная мама из - между прочим, не самой плохой - рекламы бульонных кубиков говорит посреди чистого ада: <У меня золотой муж>! - и продолжает жевать свои бульонные антидепрессанты. А леденцы, от которых у джентльмена перед глазами появляются гигантские разноцветные губы и целуют его взасос? А подсолнечное масло, от одного запаха которого дама готова сказать своей свекрови: <Мы вас так любим, мама>? Ну над рекламой шоколадного <Шока> не медитировал только ленивый.
Секс устарел - даешь другие способы доставить себе удовольствие. Если сегодня в рекламе девушка показывает парню на кровать, это означает, что через секунду они вдвоем поедут на этой кровати по улицам. Правда, судя по роликам, детей в этом мире галлюциногенов все еще каким-то образом рожают. Прокладок тамошним девушкам уже почти не требуется - ну разве для того, чтобы вытираться после душа. Зато памперсы нужны все больше и больше, и их рекламные дети пока используют по назначению.
Вообще, отношения между полами в рекламном мире становятся все сложнее и сложнее. Фрейд плакал бы от ужаса и восторга, слушая, как рекламная женщина говорит рекламному мужчине: <А вы пробовали овальчики? Овальчики! Ням!>. Внятно говорит и ласково, чуть-чуть напоминая медсестру в дурдоме: ничего, что овальчики такие страшненькие, - нам это тоже можно ням, бо-бо не будет. А он ей что отвечает? <Овальчики, - говорит, - ням>. Высокие отношения.
Самое простое - издеваться над убогими. К этому они нас сами и призывают, между прочим. То учитель спросит в классе, кто взял кока-колу из учительской, - а все и рады указать на злодея: да здравствует доносительство! То велосипедист пожует во время соревнований какую-то жвачку, от которой все остальные участники падают со своих велосипедов, - и вот приз уже у него в руках. Хорошо, что это была не реклама автомата Калашникова.
Конечно, легко и приятно смеяться над всеми этими существами, у которых мозгов столько же, сколько у синих человечков. Кто спорит - они каждый день дают нам для этого повод.
Только дело в том, что хорошую рекламу снимать невыгодно. Потребитель - то есть мы - запоминает либо очень плохую рекламу, либо очень хорошую. Причем в очень хорошей рекламе мы скорее запомним видеоряд, а не фирму, заказавшую рекламу, и не рекламируемый продукт. Гениальный ролик про <и по-ска-кал...> мы все можем рассказать наизусть, но кто помнит, о какой именно телефонной сети шла речь?
Из всего рекламного мусора, что сейчас идет по телевизору, идеально выглядит только Петр Иванович Таранов с госпожой Козявкиной. Они такие, какие есть, и не рисуются перед нами. Но это исключение. А правило - чудовищно бездарные <овальчики>, бьющие колбасными палками прямо в мозг.
Один знакомый восьмилетний ребенок, которого взрослые пытались убедить в том, что русалки существуют, благосклонно выслушал все доказательства, подумал и сказал: <Я готов поверить в русалок как в событие, но я не верю в них как в явление>. Хорошая реклама, конечно, бывает. Как событие. Но вот явление такое нам не грозит. Ням.
Посмотрите внимательно на рекламную жизнь. Она очень похожа на настоящую. Разноцветные люди готовятся к праздникам, переживают экономические потрясения, заботятся о калориях, водят детей в школу, считают морщины, стареют. Не умирают, правда. Но ведь мы и сами не очень-то уверены, что умрем.
В общем, такая жизнь, почти как у нас. Со своими маленькими радостями: вот недавно у рекламных людей почти исчезла перхоть - зима; наверное, под шапками не видно. Но этот параллельный мир отличается от нашего не столько уровнем проблем (<мои волосы сухие и ломкие!>) и зацикленностью на потреблении. Для этого, в конце концов, они все и созданы. Есть гораздо более смешное отличие.
Их мир - галлюциногенная реальность. Съешь конфетку - и вокруг зацветут глюки. Вымой голову - и время замедлится навсегда. Съешь это лекарство - и превратишься в маленького синего человека с пиктограммы. Открой упаковку мыла - и вот уже рядом с тобой стоишь ты и говоришь тебе: <Скажи, а как же мне защитить свою кожу?>. К психиатру, милая, это к психиатру.
Любой рекламируемый продукт, если верить создателям, действует как хороший наркотик. Поэтому почти все новые анекдоты про наркотики связаны с рекламой.
Поменяете ли вы две упаковки обычного порошка на два грамма необычного? Или: <Девочка, а что это у тебя за желтый порошок?> - <Это кокаин, дядя! Теперь банановый!>
Если лет десять назад кусок шоколада давал рекламным персонажам сексуальное удовлетворение (ярко-красные губы крупным планом, белоснежные зубки откусывают шоколадку... да, да, вот так! еще! еще! глотай! да-а-а...), то сегодня, очевидно, любой проглоченный продукт немедленно <сдвигает крышу>.
Наркотики - это плохо; сейчас мы расскажем вам, чем можно их заменить. Безмятежная мама из - между прочим, не самой плохой - рекламы бульонных кубиков говорит посреди чистого ада: <У меня золотой муж>! - и продолжает жевать свои бульонные антидепрессанты. А леденцы, от которых у джентльмена перед глазами появляются гигантские разноцветные губы и целуют его взасос? А подсолнечное масло, от одного запаха которого дама готова сказать своей свекрови: <Мы вас так любим, мама>? Ну над рекламой шоколадного <Шока> не медитировал только ленивый.
Секс устарел - даешь другие способы доставить себе удовольствие. Если сегодня в рекламе девушка показывает парню на кровать, это означает, что через секунду они вдвоем поедут на этой кровати по улицам. Правда, судя по роликам, детей в этом мире галлюциногенов все еще каким-то образом рожают. Прокладок тамошним девушкам уже почти не требуется - ну разве для того, чтобы вытираться после душа. Зато памперсы нужны все больше и больше, и их рекламные дети пока используют по назначению.
Вообще, отношения между полами в рекламном мире становятся все сложнее и сложнее. Фрейд плакал бы от ужаса и восторга, слушая, как рекламная женщина говорит рекламному мужчине: <А вы пробовали овальчики? Овальчики! Ням!>. Внятно говорит и ласково, чуть-чуть напоминая медсестру в дурдоме: ничего, что овальчики такие страшненькие, - нам это тоже можно ням, бо-бо не будет. А он ей что отвечает? <Овальчики, - говорит, - ням>. Высокие отношения.
Самое простое - издеваться над убогими. К этому они нас сами и призывают, между прочим. То учитель спросит в классе, кто взял кока-колу из учительской, - а все и рады указать на злодея: да здравствует доносительство! То велосипедист пожует во время соревнований какую-то жвачку, от которой все остальные участники падают со своих велосипедов, - и вот приз уже у него в руках. Хорошо, что это была не реклама автомата Калашникова.
Конечно, легко и приятно смеяться над всеми этими существами, у которых мозгов столько же, сколько у синих человечков. Кто спорит - они каждый день дают нам для этого повод.
Только дело в том, что хорошую рекламу снимать невыгодно. Потребитель - то есть мы - запоминает либо очень плохую рекламу, либо очень хорошую. Причем в очень хорошей рекламе мы скорее запомним видеоряд, а не фирму, заказавшую рекламу, и не рекламируемый продукт. Гениальный ролик про <и по-ска-кал...> мы все можем рассказать наизусть, но кто помнит, о какой именно телефонной сети шла речь?
Из всего рекламного мусора, что сейчас идет по телевизору, идеально выглядит только Петр Иванович Таранов с госпожой Козявкиной. Они такие, какие есть, и не рисуются перед нами. Но это исключение. А правило - чудовищно бездарные <овальчики>, бьющие колбасными палками прямо в мозг.
Один знакомый восьмилетний ребенок, которого взрослые пытались убедить в том, что русалки существуют, благосклонно выслушал все доказательства, подумал и сказал: <Я готов поверить в русалок как в событие, но я не верю в них как в явление>. Хорошая реклама, конечно, бывает. Как событие. Но вот явление такое нам не грозит. Ням.
Ксения РОЖДЕСТВЕНСКАЯ, www.novayagazeta.ru
