За минувший 2002-й наш шоу-бизнес не разродился. Вопреки надеждам новые имена Земфирных масштабов не появились. Звезды, <сделанные> из тех, кто попал на <тиви>, вызывают слезы. Я так считаю: отправлять людей с подобными вокальными данными на парижский конкурс позорить страну - непростительно. Но что поделать - такова молодая смена.
Тем не менее за прошедший год произошло два знаменательных события - пара отечественных коллективов отличилась и попала в разряд политически важных фигур.
Некоторое время назад расчетливый продюсер Иван Шаповалов позаимствовал из детского коллектива <Непоседы> пару девочек и позиционировал их как маленьких лесбиянок. В рекордный срок группа <Тату> обросла слухами, мифами и популярностью. В 2002-м вышел их англоязычный альбом <200 km/h in the wrong lаne>. Сингл мощно <выстрелил> за границей. По результатам продаж в Италии, Норвегии и Швеции диск стал <платиновым>, в Бельгии и Швейцарии - <золотым>. Ответ на вечный вопрос: <Почему российские музыканты непопулярны на Западе?> нашелся - потому что не предприимчивые! Ничего особенного в песнях <Тату> нет. Просто Иван Шаповалов придумал для своих конфеток смелую провокационную обертку. На тихом Западе любят дешевые эффекты - русские лолиты покатили.
Вторая группа отличившихся - <Ленинград>. Как уже писала <Новая газета>, ноябрьский концерт модных матерщинников в <Лужниках> был отменен по приказу аж самого Лужкова. Такого, если мне не изменяет память, не случалось с советских времен. Друзья Сергея Шнурова говорят, что подобный акт протеста со стороны московского правительства музыканта даже порадовал. Понятно - это значит, что его заметили. И признали важной фигурой - такой, какую можно запретить. А следовательно, политически значимой.
И <Тату>, и <Ленинград> - группы массового потребления. Их слушает народ - массы из спальных районов. И если <Тату> изначально придумывались как поп-группа, то <Ленинград> позиционировался как андеграунд. Не вышло - теперь собрания сочинений Сергея Шнурова стоят на полках простых добрых людей рядом с пресловутыми <Тату> и Михаилом Кругом.
В чем же секрет прорыва <розовых> девочек и матерного Шнурова? Что такого зашифровано в их песенных посланиях, что вызывает по поводу данных коллективов массовую истерию и бурные аплодисменты? На эти и другие вопросы мы попросили ответить профессионального психолога.
Специально для <Современной музыки> свой комментарий данным музыкально-социальным явлениям дал Сергей ПАТРУШЕВ:
- Когда люди поют, то они, как в стеклобане. Даже если тексты песен и форма их исполнения - осознанный китч и эпатаж, вторичные и первичные признаки интеллекта и психологии скрыть не удается.
Ну посмотрите: <Денег нет и мыслей нет, только х: работает>. Понятно, что у группы <Ленинград> есть и то, и другое, и третье, но компенсация неизжитого комплекса неполноценности - налицо. Может быть, их в школе держали за двоечников и называли каким-нибудь соответствующим словом?
Или: <Как ты терпишь твердые предметы?>. Ну что, девочки из бывшей детской группы <Непоседы>, проболтались? Типичный комплекс принципиальной девственницы, пережившей в раннем возрасте какое-то не очень приятное сексуальное впечатление (например, любимая болонка оказалась очарована соседским догом со всеми вытекающими отсюда ритуальными действиями). Поэтому - <нас не догонишь>. Отсюда и явно перверсные мотивы в розовых тонах: <Мне нужна она>. Боязнь мужчины в прямом смысле слова и страх перед дефлорацией.
Истерические реакции (демонстративный побег из дома, суицидальные мотивы, идеи глобальной мести всем засранцам, включая родителей, и т.д. и т.п.) - именно на этом строятся песни, клипы и имидж бывших отличниц, решивших стать загадочными стервами. Но для этого образа одной гиперсексуальности мало, тем более что реализация желаний не идет дальше петтинга - почитайте тексты повнимательнее. Они только хотят, ничего не делают и поэтому мучаются. <Покажи, покажи, покажи:> Ну покажет - а дальше что?
Конечно, тексты песен группы <Тату> им не принадлежат. Поэтому анализировать их - дело пустое. Интереснее, как они поют. А поют они так же, как дети старшего детсадовского возраста играют в больничку - искренне и с интересом к непознанному.
Вообще их продюсеры молодцы - материализовали криминальную мечту Гумберта Гумберта, ставшую болезнью человечества начала XXI века, воплотив ее в группе <Тату>, - думается, осознанно.
Образ хорошо сохранившихся нимфеток преклонного детского возраста создается весьма умело: юбчонки, губки, гольфики - все, как в диссертации на тему <Сексуальные игры и их роль в лечении расстройств влечения>.
Те, кто потребляет такой товар, либо пытаются идентифицироваться с нежным возрастом, поскольку в детстве недогуляли, не наигрались, ощущали различные эмоциональные фрустрации типа подзатыльников и нелюбви. Либо осознанно пытаются казаться маленькими, незащищенными и вести себя соответствующим образом, чтобы снять с себя ответственность за взрослые проблемы. Кстати, последнее - типичный признак истерического невроза.
Второй тип потребителей - старые козлы. У них, конечно, тоже есть свое психологическое наименование и ряд сопутствующих черт типа гедонизма, эгоцентризма, эфебофилии и т.д. Ну зачем же начинать новый год с рассказов о старых козлах? Кому неймется, перечитайте маркиза де Сада, там все подробно описано: и повышение толерантности к разного рода раздражителям, и эмоциональная тупость, и потеря образа <Я>.
Есть и третий тип потребителя - ровесники и чуть младше. Для них реакция эмансипации (то есть демонстративного конфликта с родителями, семейными правилами и общественными моральными нормами), причина которой - попытка самоутверждения и самоидентификации, ясна, понятна и актуальна.
Что касается самого товара, то есть <Тату>, то писать о них неинтересно: девочки живут совсем другой жизнью, нежели демонстрируют на сцене. Хотя иногда могут и поиграть в своих героинь, правда, без особых последствий. Ведь достаточно скоро они превратятся в пожилых травести, которые, несмотря на толстый зад, задорно свистят в два пальца, сидя верхом на картонном заборе, изображая из себя Тома Сойера и его возлюбленную.
Что касается членов группы <Ленинград>, то они вполне могли бы - по своему психотипу - оказаться родителями дамочек из <Тату>. Знаете, как в каком-то плохом фильме: приходят две ухоженные подружки домой из школы с полными портфелями пятерок и душами, забитыми впечатлениями от юбилейного 2000-го поцелуя, а в квартире вовсю несет анашой и давит на мозги <Дорз> - предки работу прогуляли:
Кстати, фаллические символы присутствуют и у тех, и у других, но, слава богу, с разным подтекстом. Для <ленинградцев> постоянное упоминание об этом - лекарство, как ауто-тренинг: <Я мужик, я мужик, я мужик>. Это особенно актуально в том случае, если алкоголизация и наркотизация, о которых с таким знанием дела поют члены группы, размывают ощущение реальности до невозможности найти ширинку.
Группа <Ленинград> - интеллигенты, заигравшиеся в маргиналов. Известно, что никто, кроме интеллигентов, так часто к месту и не к месту не повторяет слова на <б>, на <х> и на другие сопутствующие буквы алфавита. Почему? Потому что хочется компенсировать очки на носу некоей долей брутальности. В итоге получается гадость - как вантуз в рюшечках.
Тексты <ленинградцы> пишут сами, и потому признание <Я резиновый мужик> заслуживает аплодисментов. Вот вам и объяснение крутости. (Помнится, Чиж об этом пел конкретнее: <Я - крутой>.) Желание крутости - вот двигатель их творчества. Компенсация застарелого комплекса неполноценности - на Лиговке, что ли, часто били, или мама после 18.00 на улицу не пускала? Явно заниженная самооценка привела к эстетике панка: <Я хуже всех, хуже, чем вы даже можете себе представить>. А в чем смысл? В необходимости хоть как-то привлечь к себе внимание: хоть ирокез поставь, хоть помочись на Невском.
Ко всему прочему тексты <ленинградцев> сочатся сексуальностью, как глаза подростка, зашедшего в магазин дамского белья. Так много говорить о <бабах> и в таком потребительском контексте может только тот, кто замучен длительным отсутствием стыковки, несмотря на ручное управление. Опять-таки компенсация застаревшего комплекса неполноценности, помноженного на подростковые сексуальные фрустрации.
Очень сильны в текстах и эгоцентричные, гедонистские и потребительские мотивы. Дайте бананов, солнца, женщин. Дайте, дайте, дайте - типичный подход последнего поротого поколения, пришедшего на смену дворникам и сторожам. Заработай, блин: (Кстати, опять чисто интеллигентская черта - считать, что творческие люди должны валяться на диване и за это получать деньги.)
Как представители последнего поротого поколения члены <Ленинграда> стремятся к свободе. Их старшие братья требовали перемен в перерывах между сухеньким и красненьким, а эти: <Мне бы в небо:>. (Хорошо, что коровы не летают.) Компенсация гиперопеки со стороны семьи и общества - и ничего больше. Когда были маленькими, за слово <б:> попадало. А теперь свобода, и можно говорить его беспрерывно.
Почему их слушают? Ну ведь пользуются же носовыми платками, чтобы в носу не скапливалось лишнее. Вот и болезненные ощущения, которых у наших граждан хоть отбавляй, должны находить соответствующий выход. Так что считайте их кашпировскими:
Тем не менее за прошедший год произошло два знаменательных события - пара отечественных коллективов отличилась и попала в разряд политически важных фигур.
Некоторое время назад расчетливый продюсер Иван Шаповалов позаимствовал из детского коллектива <Непоседы> пару девочек и позиционировал их как маленьких лесбиянок. В рекордный срок группа <Тату> обросла слухами, мифами и популярностью. В 2002-м вышел их англоязычный альбом <200 km/h in the wrong lаne>. Сингл
Вторая группа отличившихся - <Ленинград>. Как уже писала <Новая газета>, ноябрьский концерт модных матерщинников в <Лужниках> был отменен по приказу аж самого Лужкова. Такого, если мне не изменяет память, не случалось с советских времен. Друзья Сергея Шнурова говорят, что подобный акт протеста со стороны московского правительства музыканта даже порадовал. Понятно - это значит, что его заметили. И признали важной фигурой - такой, какую можно запретить. А следовательно, политически значимой.
И <Тату>, и <Ленинград> - группы массового потребления. Их слушает народ - массы из спальных районов. И если <Тату> изначально придумывались как поп-группа, то <Ленинград> позиционировался как андеграунд. Не вышло - теперь собрания сочинений Сергея Шнурова стоят на полках простых добрых людей рядом с пресловутыми <Тату> и Михаилом Кругом.
В чем же секрет прорыва <розовых> девочек и матерного Шнурова? Что такого зашифровано в их песенных посланиях, что вызывает по поводу данных коллективов массовую истерию и бурные аплодисменты? На эти и другие вопросы мы попросили ответить профессионального психолога.
Специально для <Современной музыки> свой комментарий данным музыкально-социальным явлениям дал Сергей ПАТРУШЕВ:
- Когда люди поют, то они, как в стеклобане. Даже если тексты песен и форма их исполнения - осознанный китч и эпатаж, вторичные и первичные признаки интеллекта и психологии скрыть не удается.
Ну посмотрите: <Денег нет и мыслей нет, только х: работает>. Понятно, что у группы <Ленинград> есть и то, и другое, и третье, но компенсация неизжитого комплекса неполноценности - налицо. Может быть, их в школе держали за двоечников и называли каким-нибудь соответствующим словом?
Или: <Как ты терпишь твердые предметы?>. Ну что, девочки из бывшей детской группы <Непоседы>, проболтались? Типичный комплекс принципиальной девственницы, пережившей в раннем возрасте какое-то не очень приятное сексуальное впечатление (например, любимая болонка оказалась очарована соседским догом со всеми вытекающими отсюда ритуальными действиями). Поэтому - <нас не догонишь>. Отсюда и явно перверсные мотивы в розовых тонах: <Мне нужна она>. Боязнь мужчины в прямом смысле слова и страх перед дефлорацией.
Истерические реакции (демонстративный побег из дома, суицидальные мотивы, идеи глобальной мести всем засранцам, включая родителей, и т.д. и т.п.) - именно на этом строятся песни, клипы и имидж бывших отличниц, решивших стать загадочными стервами. Но для этого образа одной гиперсексуальности мало, тем более что реализация желаний не идет дальше петтинга - почитайте тексты повнимательнее. Они только хотят, ничего не делают и поэтому мучаются. <Покажи, покажи, покажи:> Ну покажет - а дальше что?
Конечно, тексты песен группы <Тату> им не принадлежат. Поэтому анализировать их - дело пустое. Интереснее, как они поют. А поют они так же, как дети старшего детсадовского возраста играют в больничку - искренне и с интересом к непознанному.
Вообще их продюсеры молодцы - материализовали криминальную мечту Гумберта Гумберта, ставшую болезнью человечества начала XXI века, воплотив ее в группе <Тату>, - думается, осознанно.
Образ хорошо сохранившихся нимфеток преклонного детского возраста создается весьма умело: юбчонки, губки, гольфики - все, как в диссертации на тему <Сексуальные игры и их роль в лечении расстройств влечения>.
Те, кто потребляет такой товар, либо пытаются идентифицироваться с нежным возрастом, поскольку в детстве недогуляли, не наигрались, ощущали различные эмоциональные фрустрации типа подзатыльников и нелюбви. Либо осознанно пытаются казаться маленькими, незащищенными и вести себя соответствующим образом, чтобы снять с себя ответственность за взрослые проблемы. Кстати, последнее - типичный признак истерического невроза.
Второй тип потребителей - старые козлы. У них, конечно, тоже есть свое психологическое наименование и ряд сопутствующих черт типа гедонизма, эгоцентризма, эфебофилии и т.д. Ну зачем же начинать новый год с рассказов о старых козлах? Кому неймется, перечитайте маркиза де Сада, там все подробно описано: и повышение толерантности к разного рода раздражителям, и эмоциональная тупость, и потеря образа <Я>.
Есть и третий тип потребителя - ровесники и чуть младше. Для них реакция эмансипации (то есть демонстративного конфликта с родителями, семейными правилами и общественными моральными нормами), причина которой - попытка самоутверждения и самоидентификации, ясна, понятна и актуальна.
Что касается самого товара, то есть <Тату>, то писать о них неинтересно: девочки живут совсем другой жизнью, нежели демонстрируют на сцене. Хотя иногда могут и поиграть в своих героинь, правда, без особых последствий. Ведь достаточно скоро они превратятся в пожилых травести, которые, несмотря на толстый зад, задорно свистят в два пальца, сидя верхом на картонном заборе, изображая из себя Тома Сойера и его возлюбленную.
Что касается членов группы <Ленинград>, то они вполне могли бы - по своему психотипу - оказаться родителями дамочек из <Тату>. Знаете, как в каком-то плохом фильме: приходят две ухоженные подружки домой из школы с полными портфелями пятерок и душами, забитыми впечатлениями от юбилейного 2000-го поцелуя, а в квартире вовсю несет анашой и давит на мозги <Дорз> - предки работу прогуляли:
Кстати, фаллические символы присутствуют и у тех, и у других, но, слава богу, с разным подтекстом. Для <ленинградцев> постоянное упоминание об этом - лекарство, как ауто-тренинг: <Я мужик, я мужик, я мужик>. Это особенно актуально в том случае, если алкоголизация и наркотизация, о которых с таким знанием дела поют члены группы, размывают ощущение реальности до невозможности найти ширинку.
Группа <Ленинград> - интеллигенты, заигравшиеся в маргиналов. Известно, что никто, кроме интеллигентов, так часто к месту и не к месту не повторяет слова на <б>, на <х> и на другие сопутствующие буквы алфавита. Почему? Потому что хочется компенсировать очки на носу некоей долей брутальности. В итоге получается гадость - как вантуз в рюшечках.
Тексты <ленинградцы> пишут сами, и потому признание <Я резиновый мужик> заслуживает аплодисментов. Вот вам и объяснение крутости. (Помнится, Чиж об этом пел конкретнее: <Я - крутой>.) Желание крутости - вот двигатель их творчества. Компенсация застарелого комплекса неполноценности - на Лиговке, что ли, часто били, или мама после 18.00 на улицу не пускала? Явно заниженная самооценка привела к эстетике панка: <Я хуже всех, хуже, чем вы даже можете себе представить>. А в чем смысл? В необходимости хоть как-то привлечь к себе внимание: хоть ирокез поставь, хоть помочись на Невском.
Ко всему прочему тексты <ленинградцев> сочатся сексуальностью, как глаза подростка, зашедшего в магазин дамского белья. Так много говорить о <бабах> и в таком потребительском контексте может только тот, кто замучен длительным отсутствием стыковки, несмотря на ручное управление. Опять-таки компенсация застаревшего комплекса неполноценности, помноженного на подростковые сексуальные фрустрации.
Очень сильны в текстах и эгоцентричные, гедонистские и потребительские мотивы. Дайте бананов, солнца, женщин. Дайте, дайте, дайте - типичный подход последнего поротого поколения, пришедшего на смену дворникам и сторожам. Заработай, блин: (Кстати, опять чисто интеллигентская черта - считать, что творческие люди должны валяться на диване и за это получать деньги.)
Как представители последнего поротого поколения члены <Ленинграда> стремятся к свободе. Их старшие братья требовали перемен в перерывах между сухеньким и красненьким, а эти: <Мне бы в небо:>. (Хорошо, что коровы не летают.) Компенсация гиперопеки со стороны семьи и общества - и ничего больше. Когда были маленькими, за слово <б:> попадало. А теперь свобода, и можно говорить его беспрерывно.
Почему их слушают? Ну ведь пользуются же носовыми платками, чтобы в носу не скапливалось лишнее. Вот и болезненные ощущения, которых у наших граждан хоть отбавляй, должны находить соответствующий выход. Так что считайте их кашпировскими:
Юлия САНКОВИЧ, www.novayagazeta.ru
