Детально о кинофильме «Нежность (2011)»

Роман Давида Фонкиноса «Нежность»

Роман Давида Фонкиноса «Нежность» вышел во Франции в 2009 году, завоевал более десяти литературных премий и быстро стал бестселлером у себя на родине – было продано более 700 тысяч экземпляров книги. На сегодняшний день книга переведена более чем на 20 языков. Летом 2011 года роман «Нежность» вышел в Германии, где попал в топы рейтингов читательской популярности. В декабре 2011 ожидается издание в США, а в январе 2012 - в России.

«Мы любим зрелищные комедии, комедии положений» интервью с авторами и режиссерами фильма Давидом и Стефаном Фонкинос

«Нежность» - ваш восьмой роман, самый популярный (продано 700 тысяч экземпляров, переведен в 21 стране). Как родилась идея снять по нему фильм?

Стефан: Мы оба хотели снять такой фильм. Мне повезло, что Давид дал мне прочесть роман после написания. Я сразу же понял, что по нему можно снять фильм. Это было ещё до того, как мы узнали, что у книги столько поклонников.

Давид: Большинство моих книг адаптируются сейчас для кино. Но лично я не связывал свою писательскую деятельность со съемками кино.

Я хотел писать романы и хотел снимать кино. Во время интервью после выхода романа, во время споров, которые его сопровождали, я понял, что для меня эта история оказалась более личностной, чем я ожидал, её сюжет взял меня за душу. С выходом романа эта история не закончилась для меня. После выхода моих предыдущих романов я чувствовал усталость, мне хотелось заняться другими вещами. Но на этот раз я не мог избавиться, мне хотелось говорить на эту тему, у меня оставалась энергия, чтобы продолжить историю.

Как проходила подготовка к съемкам «Нежности»?

Давид: Среди прочих предложений, мы были рады снова встретиться с продюсерами Марк-Антуаном Робером и Ксавье Риго, которые получили права на мой предыдущий роман «Наши расставания», и я решил им довериться. Я написал сценарий, пытаясь найти новые идеи. Я хотел, чтобы это был фильм по мотивам книги, а не её экранизация.

В основе литературного стиля Давида лежит желание поиграть с читателями. Насмешки над самим собой, многочисленные отступления от темы, вставленная среди глав информация, культурные сноски, перечни, результаты футбольных матчей, рецепт ризотто со спаржей… Как вы решили эту дилемму – если сохранять эти аннотации, то как? Или уничтожить их, рискуя потерять стиль романа?

Давид: Адаптация была довольно близкой, но мне казалось, что многие сцены романа не были кинематографическими. Главной проблемой для меня было сохранить стиль текста, создав новые фантазии. Для иллюстрации проходящего времени я использовал переходы, хитрости, опущения. Фильм – не роман, там есть то, чего нет в книге, и эти находки должны быть визуальными.

Закадровый голос позволял сохранять контакт с текстом…

Давид: Фильм начинается и заканчивается закадровым голосом. Из кинематографистов на нас оказал огромное влияние Франсуа Трюффо. Мы посвятили одну сцену, так называемую – «печенья», его фильму «Домашний очаг». Но мы не хотели, чтобы фильм получился излишне литературным.

Стефан: Мы любим зрелищные комедии, комедии положений. И персонажей похожих на Жака Тати, Пьера Этэ или Блейка Эдвардса.

Рабочие кабинеты и костюмы Натали и Маркуса очень характерны для их психологии, и играют важную комическую роль в фильме. Какие наставления вы давали декораторам и костюмерам?

Стефан: Поскольку большая часть фильма происходит в офисах, мы не хотели снимать современные открытые, застекленные кабинеты. Мы хотели показать деревянную обшивку, позолоту и мрамор, по которому цокают каблучки и прилипают плоские подошвы. Мы предположили, что это будет шведская компания, следовательно, обстановка должна быть скромной, а лозунги - неприметными. Когда мы нашли подходящие декорации в настоящей компании в Сен-Дени, то подчеркнуто выделили мебель и аксессуары, чтобы не казаться излишними приверженцами старины. Чтобы костюмы вписались в этот стиль, мы выбирали для них строгие пастельные тона, от цвета морской волны до бежевого. Мне кажется, что для Маркуса мы использовали всю палитру бежевого! Когда Франсуа Дамьен видел новый пуловер, он всякий раз шутил – О, бежевый, что-то новенькое!

Давид: Мы много размышляли над комическими аспектами Маркуса, но не хотели, чтобы он выглядел смешным или некрасивым. Для нас было важно соблюсти равновесие. Иногда это касалось простых деталей, например, полного неумения Маркуса справляться с воротниками своих рубашек.

Стефан:Нас вдохновила эстетика 60-ых годов из телесериала «Безумцы», она полностью вписывалась в нашу концепцию. Благодаря прекрасной игре несравненной Одри Флёро мы воздали едва прикрытые почести тучной секретарше Джоане.

В таком же духе фильм повествует о жизни женщины в течение нескольких лет. Между периодом счастливой и радостной любви в начале и последней любовью, Натали переживает темные фазы, в частности период траура. Как вы сумели отразить физическое развитие Натали?

Стефан: В сценарии и во время съемок мы показали три разных периода Натали. Чтобы разработать точный рабочий и постановочный план, мы собирались с командой гримеров и парикмахеров. Помимо всего прочего, Одри принимала живое участие в выборе причесок. Мы с Давидом хотели, чтобы в начале у неё были длинные волосы (тут нужно отметить, что у Давида мания к волосам). В итоге мы остановились на высоко поднятой прическе типа конский хвост, который мы видим в начале и который символизировал молодость и беззаботность.

Давид: Мы не хотели слишком резко показывать смену эпох у Натали, поэтому не стали подрезать ей волосы, чтобы показать ход времени, это было бы слишком легко. Кроме того, её внешность должна была отражать её состояние души, а не только смену эпох. Появление Маркуса вызвали изменения в одежде и прическе у Натали.

Вы очень тщательно играли со светом. У вас были какие-либо кинематографические или живописные предпосылки для этого?

Стефан: Нас и нашего главного оператора, Реми Шеврена, сильно поразил Мишель Гондри своей манерой приближения к лицам, игрой с естественным светом в фильме «Вечное сияние чистого разума». Чтобы показать физическое и психическое развитие Натали в той же манере, Реми использовал разные пленки, чтобы подчеркнуть переход от первоначального счастья к скорби, а затем, понемногу, к возрождению.

Давид: Мы много работали с нашим оператором. Наши ссылки не всегда были связаны с кинематографом вообще, а с какими-то конкретными сценами. Например, мы были впечатлены замедленными сценами в ночном клубе в недавнем фильме Ксавье Долана «Черный лебедь», когда отрывалась Натали Портман. Помимо этого, мы подолгу изучали картины и книги архитекторов-структуралистов, а также фотографии Эрвина Олафа.

Вы снимали фильм вдвоем. Как вы разделили задачи? Кто за что отвечал?

Давид: Мы прекрасно дополняли друг друга. Я написал историю, сценарий, был увлечен техникой, кадрированием, монтажом. В последние годы я много времени проводил на съемках.

Стефан: Я спокойно отнесся к идее снимать вдвоем. Даже подумать не мог о том, чтобы снимать самому, пусть даже я больше связан с этой профессией, чем Давид. Он автор книги, стало быть, он лучше разбирается в мыслях, психологии, поступках героев. Едва возникала проблема с текстом, Давид выступал как судья. Поскольку я всегда занимался кастингами, то взял на себя заботу управления актерами

Как проходил кастинг?

Давид: Мы сразу же послали сценарий Одри Тоту в безумной надежде, что она согласиться, но, не слишком веря в это, хотя персонаж был явно её.

Почему вы решили, что это именно персонаж Одри Тоту?

Давид: Когда я писал сценарий, посмотрел пьесу Ибсена «Кукольный дом», где она играла, и был ослеплен её игрой. Я был очарован тем, как она могла совмещать силу и хрупкость, одновременно передавая заряд комичности.

Стефан: Я, со своей стороны, был связан с ней ещё со времен кастинга для фильма Паскаля Байи «Бог большой, я маленькая». Я знал об её умении работать в разных ипостасях, об её изобретательности. Именно благодаря её ловкости она была одинаково правдоподобна в образе женщины-ребенка в начале и потрепанной жизнью женщины, которая заново возрождается к жизни. Одри боялась, что по мере испытаний, которые пришлось пережить её персонажу, она стала сухой, антипатичной, но это было не так.

Поговорим о мужских ролях. В романе вы говорите о компромиссе между Пьером Ришаром и Марлоном Брандо, однако, как ни странно, это касалось Франсуа, мужа Натали, а не Маркуса, её коллеги, который влюбился в неё. Хотя Маркус, которого сыграл Франсуа Дамьен, ближе к Пьеру Ришару.

Давид: Это верно. Чтобы сыграть Франсуа, нужен был кто-то, способный очаровать настолько, что хочется прожить с ним жизнь, а его преждевременный уход должен был потрясти нас.

Что касается Маркуса, то мы не знали вначале, кто сможет сыграть этого нетипичного шведа. Даже провели кастинг среди скандинавских актеров. А тут внезапно выплыл Франсуа.

Стефан: Среди облака представленных нам лиц всякий раз всплывал он...

Давид: Я сомневался, этот персонаж мне представлялся экстравертом, героем для скрытой камеры, Маркус был робким, сдержанным. Но когда мы увидели Франсуа, испытали шок. Он сразу получил роль.

Стефан: Я выбрал его для фильма Дойона «Первый встречный», где он сыграл риелтора, одновременно комичного и ужасного.

Его персонаж провел такое детство, которое описано у польского писателя Гомбровича...

Давид: Это персонаж из Гоголя. Он читает Эмиля Чорана (прим.пер. – французский эссеист, философ, «пророк эпохи нигилизма»). Он отличается гротескной добротой персонажей из романов восточной Европы, которые сильно повлияли на меня. В свою очередь Одри Тоту в фильме читает роман Гончарова.

Стефан: Он вневременной, как в фильмах Каурисмяки, которые мы обожаем.

Франсуа, мужа Натали сыграл Пио Мармай

Давид: Он великолепен, он хрупок, нежен, ласков, в какой-то мере, неловок. После того, как я увидел его в фильме Реми Безансона «Первый день твоей оставшейся жизни», я писал сценарий в расчете на него, потрясенный его жизненной силой.

Стефан: Он был прекрасен и забавен. Одновременно Патрик Девер и Пьер Ришар

А Бруно Тодечини?

Стефан: Вы не представляете, как мало использована его комическая сторона. Чтобы сыграть роль фата, неудачника, нужно обладать изрядной долей самоиронии, а он это понял. Он ещё не раз удивит

Давид: Это страдающий, неблагодарный персонаж. Это карикатурный образ злодея в фильме. Но мне хотелось, чтобы он смог тронуть зрителя, и Бруно удалось поймать это странное равновесие. Надо также сказать о Мелани Бернье в роли Хлоэ, я думал о ней ещё когда писал книгу. У неё потрясающее чувство самоиронии. Также мы хотели заполучить любой ценой Жозефину де Мо, поскольку являемся фанатами фильмов Оливье Накаше и Эрика Толедано. Её персонаж Софи, лучшей подруги Натали не существовал в романе, я написал его специально для неё.

Музыка составляет важную часть общей тональности фильма. Почему вы выбрали Эмили Симон?

Давид: Во-первых, я убежден, что она потрясающе изобретательная музыкантша. Я восхищаюсь ею как певицей, всегда мечтал с ней познакомиться. Как певица, она лучше всего отражает внутренний мир «Нежности». С того момента, как она согласилась, она превзошла все наши ожидания. Предложила нам множество песен. Вначале мы не хотели так много музыки, но как только она присылала нам новую композицию, она абсолютно четко вписывалась в нашу картинку, получалось идеальное сочетание. Это фильм Давида и Стефана Фонкиноса на музыку Эмили Симон!

Стефан: Она как бы создавала параллельный мир с фильмом, и одновременно в полном симбиозе с ним.

Вы осмелились на необычайно лирические моменты, особенно в начале и конце фильма. Не способствует ли эта свобода стилей размытию границ между драмой и комедией?

Стефан: Мы часто повторяли, что снимаем «драмо-медию», мы позаимствовали этот неологизм в английском языке, он лучше передает идею смешения жанров, чем термин «драматическая комедия». А ещё я говорил, что это «сме-грустный» фильм, то есть, грустный и смешной одновременно. По стилю он соответствует романам Давида. Лирические моменты, если они присутствовали, появились по воле кинематографа.

Давид: Было важно снять задуманный нами фильм, а это требует известного риска. Например, долгих разговоров за кадром. Помимо смеси комедии и драмы, мы хотели рассказать простую историю, освещенную моментами страсти и метеоритами фантазии.

Сцена первого поцелуя вышла неожиданной, тем более, что мы не видели до этого Франсуа Дамьена, верно?

Стефан: Извините, что вынужден вас опровергнуть, но Маркус появлялся незадолго до этого в сцене первого совещания Натали со своей группой. Нам понравилась идея, что главный герой появляется на 30 минуте фильма, но мы не видим его лица вплоть до первой сцены.

Давид: Сцена поцелуя являлась ключевой в фильме. Я почувствовал огромное облегчение во время съемок, когда увидел знаменитое вращение зрачками Франсуа Дамьена. Надо сказать, что Одри нам здорово помогла. В тот день мы выбрали особую стратегию. Мы снимали разные вспомогательные планы, чтобы оттянуть сцену с поцелуем. Франсуа расслабился. И во время одного из планов, когда он меньше всего этого ожидал, Одри поцеловала его с подлинным пылом. В кадре чувствуется его удивление.

Финальная сцена получилась особенно потрясающей. Вы её себе такой представляли?

Стефан: Давид приписал этот довольно отважный эпизод к сценарию при полной поддержке со стороны нашей команды. Мы много репетировали, сняли множество дублей. И, наконец, благодаря восхитительным декорациям сада, съемке стационарной камерой, ловкости актеров и музыке Эмили Симон, эта хореография обрела смысл, и мы смогли воплотить наши замыслы.