Детально о кинофильме «Двойник дьявола»

О СЪЕМКАХ ФИЛЬМА

«Двойник дьявола» начинался с потрясающей автобиографической книги с тем же названием. Она была написана Латифом Яхиа, которого вырвали из привычного окружения и заставили играть роль «фидая» (в дословном переводе: «ловец пуль») при Удае Хусейне, безумном сыне Саддама. Книга глубоко погружала читателя в порочную обстановку придворной жизни, которой Яхиа был вынужден жить на протяжении многих лет. В этом мире балом правили гоночные машины, развращенные женщины, бесконечные деньги, коррупция и бессмысленное насилие.

Возмутительные выходки и ужасающие инциденты, которые Латифу довелось увидеть, когда он работал двойником печально известного «черного принца», так и просились на экран. Но в истории Латифа есть не только шокирующие подробности. Она также предоставляет великолепную возможность перенести на экран сногсшибательную фактуру и виды иракского дворца в поздние 80-е, во всей его позолоченно-гангстерской красе. Доминик Купер, звезда фильма, восхищается: «Этот мир -- просто невероятное пространство для съемок!».

Перенести «Двойника дьявола» на экран взялись бельгийские продюсеры Пол Брюлс и Катерин Ванделеен (Corsan) и голландские продюсеры Майкл Джон Фидан (Corrino) и Эмжей Рехштайнер (Stacatto). Исполнительными продюсерами картины стали Харрис Тульчин и Аръен Терпстра.

Для начала продюсеры заручились правами на экранизацию, проведя несколько расширенных встреч с Яхиа и подписав соглашение. Но настоящее веселье началось тогда, когда продюсеры привлекли к работе сценариста Майкла Томаса («Битлз: Четыре плюс один», «Скандал»), которому предложили адаптировать книгу для экрана. Томас связался с Яхиа, всемирным человеком-загадкой, который сейчас тайно проживает в одной из европейских стран и ездит на «Мерседесе», якобы подаренным ему Королевой Англии.

Так началось главное приключение в жизни Майкла Томаса. Готовясь к фильму, Томас приехал в Сирию, где Яхиа тогда проживал, принимаемый арабским миром со всеми почестями, как будто он был «одним из клана Сопрано». Главным в личном исследовании Томаса стало то, что он сумел разглядеть в бывших иракских повстанцах «чувство ответственности за семью, желание умереть хорошей смертью и глубокую убежденность в том, что совершенно неважно, когда она произойдет. В их взглядах был фатализм, который не разделяют западные люди, и который мне было необходимо понять».

Хотя это понимание, безусловно, прослеживается в киноадаптация книги, большая часть того, что Томасу надо было написать в сценарии, уже присутствовала в книге Яхиа. «Мне пришлось, скрепя сердце, смириться с тем, что не все может попасть на экраны. Там было гораздо больше и гораздо мрачнее, чем я мог перенести в сценарий».

Продюсеры тем временем предпринимали шаги, чтобы найти режиссера, который смог бы принять вызов и экранизировать жестокую и бескомпромиссную историю необузданной похоти, абсолютной власти и ничем не прикрытой коррупции. После рассмотрения нескольких кандидатур, они остановили свой выбор на Ли Тамахори. В его фильме «Когда-то были воинами» продюсеры разглядели те внутренние качества, которые были необходимы для того, чтобы перенести «Двойника дьявола» на экран. Продюсеров восхитило предложение Тамахори интерпретировать «Двойника дьявола» как современный вариант «Лица со шрамом».

Продюсеры говорят о своем выборе: «Мы всегда ценили работы Ли, в особенности «Когда-то были воинами». Нам всегда нравилось, как Ли показывает насилие, поскольку в его фильмах оно совсем не похоже на традиционно-хореографическое. У него по-настоящему железная хватка, которая была нам необходима: ведь в нашем фильме должно было присутствовать насилие в его самой чистой виде».

Говорит Ли: «Меня всегда завораживали деспоты и диктаторы, их семьи и их дети. Мир, в котором они выросли, то, как они жили и как умерли». Он объясняет: «Я думаю, что все мы втайне -- немного преступники. Мы, конечно, хотим увидеть, как они получают по заслугам, и, все же, в них есть что-то странно притягательное».

Стиль, в котором был написан сценарий, понравился Тамахори. Он говорит о нем: «Майкл написал сценарий в стиле «рок-н-ролл», и это мне нравится! Необычно, что сценарий, с одной стороны, позволяет его по-разному интерпретировать, с другой – в точности следует фактам».

Для кинематографистов, которые снимали кино по мотивам реальной автобиографии, вопрос аутентичности был одним из самых сложных. Хотя основой для создания фильма послужили жизненные обстоятельства Яхиа и множество ужасных событий, о которых повествует фильм, действительно произошли с ним, создатели картины еще на ранней стадии работы решили снять вымышленную историю, используя книгу в качестве вдохновения для того, чтобы снять гангстерский фильм. «Для меня гангстерское кино в его чистом виде -- великий киножанр», -- замечает Тамахори.

Он продолжает: «Я не очень люблю жанр байопика, потому что в таких фильмах всегда стараются слишком точно придерживаться фактов. Но когда вы снимаете, правда вас ограничивает, не позволяя быть свободным.. Правда, которая смешивается с вымыслом – вот то, что делает вас свободным».

Даже несмотря на то, что фильм не был документальным или биографическим, Яхиа собственной персоной присутствовал на съемках и консультировал съемочную группу. Для него это был сильный, очищающий опыт. «В каком-то смысле, эти съемки сделали меня свободным, избавив от грусти, которую я испытывал. Моя история была рассказана, и это принесло мне облегчение». Он продолжает: «Когда ты живешь в таком напряжении, то не можешь увидеть самого себя со стороны. И этого не случалось, пока я ясно и объективно не увидел в уже готовом фильме ту жизнь, которой жил столько лет. Мне пришлось выпить «Валиума», чтобы посмотреть некоторые сцены – особенно те, в которых показаны перестрелки».

С самого начала было понятно, что обе роли – Удая Хусейна, склонного к садизму сына безумного правителя, и Латифа Яхиа, честного солдата, -- будет играть один актер. Фильм целиком держался на этой роли, а вернее, на трех: актере, играющем Удая, актере, играющем Латифа, и актере, играющем Латифа, играющего Удая и становящегося все больше и больше на него похожим.

Было трудно найти кого-то, кто обладал бы достаточной дисциплиной, чтобы выдержать тяжелый ритм и длительный период съемок, и в то же время сделать обоих персонажей достоверными. Кроме того, создатели фильма пытались найти актера, который был бы относительно неизвестным, чтобы он мог полностью раствориться в этих ролях. В глазах Ли, Доминик Купер был превосходным выбором. «Доминик великолепен. Мы нашли молодого, разностороннего, умного и талантливого актера, от которого мы просто обалдели – и в качестве Латифа, и в качестве Удая», -- говорит режиссер.

Фильм стал дебютом Доминика в качестве исполнителя главной роли. Ранее он снимался на второстепенных ролях в нашумевшем мюзикле «Мама миа!» и тепло принятом критиками «Воспитании чувств». Актер также играл бок о бок с Хелен Миррен в трагедии Расина «Федра», поставленной в Лондонском Национальном Театре.

После того, как Доминик Купер прочел сценарий, его сразу же привлекла идея сыграть обе главные роли. «Актеру трудно желать большего, чем сыграть две главные роли, которые абсолютно не похожи, но встречаются где-то в середине и, наконец, смешиваются. Мне нравиться изучать то, как мы можем закамуфлировать себя, и превратиться в кого-то, кем не являемся. И то, как нас вечно преследует тот образ, который мы приняли лишь на время».

Впрочем, Доминик не сразу приступил к работе над ролью Удая. Всем актерам известно, что нельзя приступать к работе над ролью, пока не почувствуешь внутренней связи с персонажем или, как минимум, не поймешь его. По очевидным причинам, это стало проблемой для Купера, когда речь зашла об Удае. «Он мне был попросту отвратителен. Я не видел в нем ничего, что было бы мне близко. Ничего, что мне бы нравилось. Для меня было совершенно невозможно влезть в шкуру человека, который делал то, что делал Удай». Но, в конце концов, предполагаемые взаимоотношения между Саддамом и Удаем помогли Доминику поставить себя в положение своего персонажа. «Я прочитал о нем и его семье все, что мог. О том, чего Удай мечтал достичь, и о том, каким он видел самого себя. Удай, должно быть, чувствовал себя бракованным: ведь несмотря на то, что он был старшим сыном, отец не хотел делиться с ним властью, потому что не доверял ему. И Удай знал об этом. Он вырос в брутальном мире, и ему пришлось делать себе имя таким ненормальным способом, потому что он не мог ничего достичь в политике».

В течение пятидесяти двух дней съемок Доминику приходилось работать, используя воображение, каждый день и в каждой сцене. Это были тяжелые съемки, но актер принял вызов. «Из-за самой природы сценария и из-за временных ограничений, у меня не было возможности усесться в кресло и поразмышлять над каждой следующей сценой. Решения нужно было принимать спонтанно, и это было очень интересно. Часто бывало и так, что я мгновенно переодевался, и сразу должен был превратиться в другого персонажа. Мне нужно было по-настоящему хорошо знать каждого из них, чтобы я мог переключаться между ними по первому требованию. Это был очень интересный процесс», -- говорит Доминик.

Кроме того, во время съемок возникали и внутренние, технические сложности. Купер играл «сам с собой» в большинстве сцен, а если точнее – «с крестом, нарисованным на стене» (как он сам это описывает). «Это было действительно сложно, потому что нельзя было понять, как ты должен играть, поскольку ты еще не работал над этой сценой в качестве собственного партнера». «Это действительно сложная роль», -- соглашается Тамахори. «Но Доминик великолепно подходит для нее. Он очень динамичен ментально, и мог легко переключаться между двумя персонажами».

Понятно, что Доминик беспокоился о том, как «разделить» двух персонажей, сделать их непохожими друг на друга. Во время предсъемочных репетиций и совместных бесед, актер и режиссер согласились, что Латиф и Удай должны отличаться друг от друга по своим физическим, речевым и психологическим характеристикам. Объясняет Тамахори: «Латиф - солдат, порядочный человек, честный малый. Он – не сумасшедший, и не тараторит без умолку. У него низкий голос. Он чем-то похож на персонажа вестерна. Удай же, наоборот: на стенку лезет от переполняющей его маниакальной энергии».

Физическое отличие между персонажами было достаточно тонким, и строилось на том, что Доминик разговаривал голосами разной высоты за каждого из них. Также были использованы и специальные накладки на лице актера. Доминик тесно работал с голосовым тренером Клиффордом Деспенсером, чтобы подобрать два разных тембра для Латифа и Удая. В то же время, Ли вместе с дизайнером причесок и гримером Жан Сьюэлл, работали на тем, чтобы создавать тонкие отличия между внешним видом двух персонажей. Из-за временных ограничений, было исключительно важно, чтобы Доминик мог превращаться из Латифа в Удая как можно быстрее. Поэтому Ли и Жан сделали очень простые накладные протезы.

«Мы выбрали скуловые кости, нос, контактные линзы, зубы... То, что могла изменить пластическая операция, которую перенес Латиф, и в то же время было достаточно просто изменить гримерам без многочасового сидения в кресле», -- объясняет Ли. «Ключевой деталью были зубы. Мы использовали искусно сделанные протезы, имитирующие неправильный прикус, которые не мешали Доминику говорить, и которые легко было снимать и надевать. Я хотел, чтобы зрители видели, как Латиф надевает и снимает их, чтобы они могли различать персонажей по ходу действия фильма».

Для Латифа выбрали слегка крючковатую накладку на нос, и расширили скулы Купера при помощи накладок и грима, который менял лицо актера тонким, но заметным образом. Для Удая Ли и Жан разработали накладку, которую которая «сглаживала» нос Доминика, придавая его лицу дополнительную силу и жесткость.

Доминик не испытывает ничего, кроме благодарности к креативной группе фильма. «Я полностью доверяю дизайнерам», -- говорит актер. «Я ничего не знаю о том, как создавать внешний вид персонажей, но я бы мгновенно почувствовал, если бы что-нибудь было не так. Когда я влезал в свой костюм, вставлял зубы, и Жан [Сьюэлл] меня гримировала, я чувствовал, как точно законченный образ соответствует характеру Удая».

Также Доминик всегда мог попросить помощи самого Латифа Яхиа, чтобы тот довел до окончательного совершенства образ. «Это очень помогало», -- говорит актер. «Я мог задавать маленькие коварные вопросы, на которые никто, за исключением Латифа, не смог бы ответить. Он часто подбрасывал мне едва заметные жесты и движения, которые я мог использовать в своей игре».

Найти подходящую актрису на роль Сарраб, печально известной наложницы Удая и запретного объекта желаний Латифа, также было непросто. Имя «Сарраб» означает «мираж» или «иллюзия» по-арабски, и на эту роль требовалась актриса, в которой совмещались бы сексуальная мистическая сила и хрупкая уязвимость. Восходящая звезда французского кино Людивин Санье обладала всеми перечисленными качествами.

Людивин завоевала всемирную славу, сыграв в фильме Франсуа Озона «Бассейн» (2003). В списке ее недавних ролей -- фильм «Голыми ногами по слизнякам» (вместе с Дайан Крюгер), который был показан в рамках Director„s Fortnight на Каннском фестивале 2010 года, а также жестокий гангстерский триллер «Враг государства №1». «Я был счастлив заполучить Людивин на эту роль», -- говорит Ли. «Ведь я хотел найти актрису, которая могла бы по-настоящему оживить фильм. Людивин умеет фантастически преображаться на съемках. Она любит кино, а кино любит ее».

Продюсер Пол Брюлс добавляет: «Эта роль требует ярко выраженной сексуальности, и непросто найти актрису, которая захочет совершить прыжок в сексуальное Неизвестное, особенно в Штатах или в Англии. Людивин Санье сразу вошла в наш первый шот-лист, потому что сыграла несколько самых чувственных ролей во французском кино. Она раскованная, и, к тому же, великолепная актриса».

Людивин была взволнованна будущей ролью. История, рассказанная в сценарии, захватила ее своим гиперреализмом. «Я была поражена сценарием, потому что это великолепная история», -- объясняет актриса. «Насилие в нем было таким ошеломляющим, что я подумала: «Это не может быть правдой!» Но после того, как я встретила Ли, я поняла: реальность была куда хуже, а в сценарии совмещаются действительность и вымысел». Кроме того, роль Сарраб заинтриговала актрису, потому что «в ней есть красота, опасность, любовь и драма. А все это вместе – великолепный рецепт для идеальной роли!»

В поисках подходящего места для съемок, Ли, актеры и продюсеры разведали несколько стран, включая Иорданию, Марокко, Тунис и Испанию, прежде чем остановили свой выбор на Мальте. Там «Двойник дьявола» снимался в течение девяти недель практически без декораций. Начиная от улиц Валетты и заканчивая пустынными районами и шикарными отелями, так похожими на иракские дворцы, Мальта предоставила все, что требовалось создателям фильма.

«Мы были поражены гибкостью Мальты, и тем, как легко она поддается переделке», -- говорит Брюлс. «Это было по-настоящему великолепное место съемок. Тот факт, что там говорят по-английски; то, что она в Еврозоне, и то, что она маленькая и сговорчивая – все это делало Мальту непохожей на все остальные страны».

Еще одним преимуществом была местная съемочная группа. «Там есть великолепная продюсерская инфраструктура», -- говорит Майкл Джон Фидан. «Мальтийские съемочные группы часто работали над средними или крупномасштабными проектами, такими как «Мюнхен», «Троя» и «Гладиатор», и смогли принять и наш вызов».

Человеком, которому доверили создать дизайн картины, стал художник-постановщик Пол Кирби. Он только что закончил работу над фильмом Пола Гринграсса «Не брать живым», действие которого также разворачивается в Багдаде. По мнению Кирби, цвет и дизайн строений на Мальте идеально подходил для иракской столицы. «Песчаник, из которого построена Мальта, был идеален для красок песчаного Ирака», -- говорит дизайнер. «Мы намеренно приглушали цвета, чтобы они лучше контрастировали с той избыточностью и роскошью, которую мы хотели изобразить в Багдаде».

Съемки фильма редко задерживались на одном месте дольше чем на несколько дней, поэтому художникам приходилось поспешно работать, подготавливая следующую площадку для съемки. Одним из самых больших вызовов для Пола было создание декораций внутренних интерьеров дворца. Он решил проблему при помощи универсально-сборных декораций, которые можно было двигать и перемещать, создавая самую разную обстановку. У каждой декорации был свой цвет -- в том числе, и у тех, которые изображали мрамор: красный для спальни Удая, кремовый -- для его кабинета, и зеленый – для кабинета Саддама.

Действие фильма разворачивается в 80-е годы, и Полу пришлось сделать цвета более блеклыми, а дизайн – более сдержанным. Иначе современная аудитория не смогла бы поверить в реальность происходящего. Он вспоминает: «В одной из сцен нам нужен был торт, и я нашел где-то фотографию одного из тортов, которые были у Удая на дне рождения. В этом торте было не то восемнадцать, не то двадцать толстенных слоев. Если

бы мы сделали такой же, в фильме бы это выглядело смешно. Так что нам приходилось иногда приглушать реальность, держать ее под контролем».

Другой сложной задачей для команды дизайнеров было создание внешнего вида багдадской торговой улицы -- с бензоколонкой, парикмахерской, рыночными лотками, магазинами и кафе. Дизайнерам повезло: им удалось найти гигантское заброшенное строение торговой выставки, что позволило съемочной группе полностью контролировать процесс. Работать здесь было куда проще, чем снимать на оживленной мальтийской улице. Впрочем, на постройку и оформление декораций у дизайнеров было всего четыре дня, так что им все равно пришлось работать в ускоренном режиме.

Затраченные усилия окупились сторицей. Пол говорит о совместной работе с Ли: «У него великолепно наметанный глаз, и просто невероятный опыт работы. Приятно работать вместе с режиссером, который не боится больших площадок и сложных экшн-сцен».

Художник по костюмам Анна Шеппард, которая была дважды номинирована на «Оскар» за свою работу над фильмами «Пианист» и «Список Шиндлера», отвечала за гардероб «Двойника дьявола». Действие разворачивается в 80-е годы, в эпоху, знаменитую своей раскованностью в моде, и это сразу понравилось Анне. Также, как и тот факт, что фильм будет снят о человеке, играющем роль другого.

«Веселье началось, когда я стала исследовать характер Удая и нашла его фотографии», -- говорит Анна. «Я поняла, каким вкусом обладал этот парень. Это было невероятно, просто что-то из ряда вон выходящее! Он заботился о том, чтобы одеваться модно, и носил самую вызывающую одежду, которую только можно себе представить. Почти все костюмы Удая, которые вы увидите в фильме, разработаны на основе реальных».

Было важно подчеркнуть разницу между Удаем и Латифом не только для того, чтобы помочь зрителям различать их, но и чтобы помочь Доминику переключаться между двумя ролями. Для Удая Анна создала целый гардероб темных блестящих костюмов с вызывающими галстуками, розовыми и голубыми шелковыми сорочками, претенциозными часами, инкрустированными бриллиантами, перстнями с печаткой и туфлями из крокодиловой кожи с золотыми пряжками. Для Латифа она приготовила классические костюмы простых цветов, белые сорочки и обычные галстуки. Контраст между вульгарностью Удая и консервативной сдержанностью Латифа был разительным.

Для гардероба Сарраб Анна использовала аутентичную одежду, предоставленную лондонским костюмером Angels. «Мы использовали леопардовые принты, драгоценности, вышивку на топах и на платьях», -- говорит дизайнер. Сарраб -- немного сказочный персонаж, и ее костюмы должны были подчеркивать это. Так же, как и ее прически, раскрашенные парики и высокие каблуки. Было весело!»

Людивин тоже очень понравились ее наряды. «Когда я была в Лондоне, Анна показала мне платья, и я подумала: «Это так вызывающе! Неужели они будут выглядеть правдоподобно?» Мне было очень трудно представить себя в тот период, потому что о том времени я не слишком много знаю. Но Анна очень досконально все исследовала, и когда я оказалась на съемках в гриме и парике, то поняла, насколько полезными оказалась работа Анны для фильма».

Работать с Ли стало бесценным опытом для Анны: «Ли дал мне свободу делать то, что я захочу. Я ценю ту невероятную энергию, с которой он преодолевал все трудности и реагировал на перемены. Он всегда приходил полным новых идей, и его энергия придавала фильму особенный импульс».

Доминик не в меньшей степени оценил время, проведенное с Ли Тамахори. Вне всякого сомнения, под его словами могли бы подписаться другие актеры и вся съемочная группа: «Энергия этого человека просто невероятна. Он по-настоящему тащил на себе весь фильм. Было так захватывающе наблюдать его творческий подход; то, как Ли меняет все вокруг. Он такой практичный! Стоял рядом с камерой все время, пока шли съемки. Все слушал, все замечал. Вмешивался в каждую мелочь – произношение, язык.... Он был той силой, которая постоянно помогала нам. Он по-настоящему вдохновлял всех, и был невероятно полезен. Именно благодаря его усилиям фильм получился таким особенным, таким мощным и таким выразительным».