Детально о кинофильме «Лето (2018)»

О ФИЛЬМЕ

«Несмотря на то, что этот фильм об известных, культовых личностях, мне кажется, он получился, в хорошем смысле этого слова, абсолютно авторским, глубоким и личным, – говорит продюсер Илья Стюарт. – Это посвящение любви от режиссера, что, возможно, явится некоторой неожиданностью для зрителей». «Это фильм о дружбе, о любви, об искренних, честных, добрых, благородных отношениях между людьми», – считает Рома Зверь, исполнитель роли Майка Науменко. «О солнечном состоянии души», – подхватывает оператор Влад Опельянц. «Этот фильм – некий символ того, как сталкиваются разные культуры, создавая что-то совершенно новое, уникальное и потрясающее, – рассуждает Тео Ю, исполнитель роли Виктора Цоя. – Творчество Виктора Цоя было вдохновлено американской рок-культурой, сдобрено русской поэзией и корейской ментальностью. Цой и его музыка собрали нас вместе и вдохновили на создание яркого фильма, которого никогда не видели в истории кино. И я надеюсь, что фильм и музыка Цоя будут продолжать вдохновлять будущие поколения». «Этот фильм о том, что молодость и свобода должны быть синонимами. А также о том, что в любое время, в любом обществе есть люди, которые в силу юности и таланта абсолютно бесстрашны и бескомпромиссны, чувствуют глубже и требуют большего. Именно они создают культуру, которую следующее поколение зовет своей», – говорят авторы сценария Михаил и Лили Идовы.

Идея фильма принадлежит Наталье Науменко (вдова Майка Науменко). «Три года назад к нам попала концепция фильма, в которую мы сразу влюбились, – рассказывает продюсер Илья Стюарт. – Нам понравилось, что Виктор Цой раскрывается с очень неординарной стороны, и что есть возможность рассказать малоизвестную историю от первого лица. Мы довольно долго бились над сценарием, было несколько разных вариантов. И спустя какое-то время мы пришли с этим текстом к Кириллу Семеновичу Серебренникову, с которым мы уже сняли фильм «Ученик» и имели немалый международный успех. Несмотря на то, что для него эта тема была несколько неожиданной, и он в ту эпоху отдавал предпочтение другой музыке, Кирилл полностью погрузился в этот мир, начал работать со сценарием, видоизменять его, добавив свое совершенно уникальное творческое видение».

«Идея сделать фильм о Цое принадлежала продюсерам, а потом на нее один за другим нанизались сначала мы, а потом уже и Кирилл Серебренников, – вспоминают авторы сценария Михаил и Лили Идовы. – До нас уже существовал вариант сценария и в нем содержались ссылки на очень интересный источник – воспоминания вдовы Майка Науменко, Наташи. Именно в них Кирилл и мы смогли увидеть ту самую, может быть слегка наивную, романтическую энергию, которой пропитан весь фильм».

Создателям картины было важно показать героев до славы. Когда они были не только музыкантами, но и меломанами; не только будущими звездами, но и фанатами. Через них Кирилл Серебренников дает зрителю шанс услышать даже самые известные западные хиты «новой волны» как будто в первый раз. 

«Мы оба огромные фанаты группы «Кино», и выросли на этой музыке. Но, даже при доскональном знании предмета, наш подход к сценарию был не строго документальным, – продолжают Михаил и Лили Идовы. – Нам важнее было уловить дух событий, нежели их точный порядок и хронологию. Этот фильм – музыкальная фантазия на тему субъективных воспоминаний, и мы не только не боролись с этой субъективностью, но, наоборот, добавили своей».

Во время работы над сценарием создатели картины связывались с большим числом людей, которые были лично вовлечены в события описываемого в фильме времени. «Несмотря на то, что фильм получился не совсем обычным, он основан на реальных событиях, и мы старались придерживаться реалий того времени. Поэтому очень долго обсуждали, кто может нам помочь в этом, – говорит исполнитель роли Майка Науменко Рома Зверь. – Но столкнулись с тем, что многие из непосредственных участников тех событий без восторга приняли идею фильм, были довольно скептически настроены, весьма неохотно что-то рассказывали». В итоге главным консультантом стала Наталья Науменко, мемуары которой частично легли в основу фильма. Также помогали Иша – друг Майка Игорь Петровский, звукорежиссер Андрей Тропилло, администрация рок-клуба. «Они переписывали диалоги, чтобы они звучали, как тогда, добавляли какие-то шутки тех лет, – поясняет второй режиссер Надежда Илюкевич. – Без них кино не получилось бы таким настоящим и правдивым».

АКТЁРЫ

Ирина Старшенбаум (Наталья Науменко)

На роль Натальи Науменко было четыре претендентки. Остановились на Ирине Старшенбаум. «Она живая. Настоящая, искренняя, без наигрыша. И у них сложился прекрасный дуэт с Ромой», – поясняет второй режиссер Надежда Илюкевич.

«Я серьезно подошла к подготовке к этой роли, – рассказывает Ирина Старшенбаум. – Поскольку я играла Наталью Науменко, я решила с ней познакомиться и поехала под Вологду, где она сейчас живет. Два дня мы с ней провели вместе в разговорах, историях, воспоминаниях. Я узнала о многих неизвестных мне ранее группах. Ведь в то время были не только «Зоопарк», «Кино», БГ и все, кого мы так хорошо знаем, кто на слуху, но было много и маленьких групп. Это какая-то отдельная эпоха, и у меня ощущение, что они ею живут до сих пор. Это ярчайший промежуток времени, который в них останется навсегда».

«Я смотрела много документального и художественного кино про 80-е годы, – продолжает Ирина Старшенбаум. – И по-настоящему увлеклась всей этой историей, этим духом свободы. У них ничего не было, но при этом было, возможно, гораздо больше, чем есть сейчас. Тогда не было ни денег, ни телефонов, ни ресторанов, ни модных светских раутов, но при этом была музыка, любовь, дружба. Люди той эпохи были личностями, не было размытых персонажей. Они черпали информацию из книг, фильмов, получали ее друг от друга, а не из гаджетов. Они жили здесь и сейчас. Эти люди умели жить, радуясь. Все ходили друг к другу в гости, выпивали, разговаривали, писали книги».

Рома Зверь (Майк Науменко)

В роли Майка Науменко Кирилл Серебренников изначально видел лидеры группы «Звери» Рому Зверя. «Рома был первым и единственным кандидатом на эту роль. И когда он пришел на встречу к Кириллу Семеновичу, всем сразу стало совершенно очевидно, что это и есть наш Майк, – вспоминает продюсер Илья Стюарт. – Ключевым моментом стало и то, что Рома великолепный музыкант. Режиссеру было важно, чтобы все, кто играет музыкантов, имели к музыке непосредственное отношение, а не просто имитировали игру на гитаре».

«Кирилл Серебреников позвонил в январе 2017 года и предложил эту роль, – рассказывает Рома Зверь. – Мы встретились, я прочитал краткий синопсис и спросил: «Вы точно уверены в этом? Я не актер. Никогда не снимался. И в принципе мне не очень близка профессия актера, она очень подневольная. В своей профессии я свободен, все зависит практически только от меня. А играть в большом кино одну из главных ролей – огромная ответственность. И я не уверен, что смогу». Но Кирилл Семенович сказал: «Ты сможешь!» И тогда я согласился».

А еще Рома Зверь действительно похож на Майка Науменко. «Кирилл Семенович Серебренников – гениальный специалист по кастингу и режиссер. Когда Наталья Науменко увидела Рому в гриме и костюме в первый раз, она не смогла сдержать своих эмоций, настолько он был похож. Это было так трогательно, что я сама прослезилась», – рассказывает Ирина Старшенбаум, исполнительница роли Наташи.

«Для Ромы это дебют в кино. И его первые шаги в актерской деятельности и мое незнание русского языка были теми моментами, в которых мы могли опираться друг на друга для поддержки. Рома также является признанным музыкантом. Я очень уважаю его стаж, как исполнителя. И я позволил этому чувству направлять наши отношения и в фильме», – говорит Тео Ю, исполнитель роли Виктора Цоя.

Первый съемочный день дался Роме Зверю не просто. «Мы снимали эпизод встречи Майка и Боба на кухне. От «Беломора» и компота, который был вместо вина, меня уже тошнило, – вспоминает Рома Зверь. – Я очень перенервничал, мне было плохо. Но Кирилл сказал: «У тебя все хорошо получается!» Он меня успокаивал все время, и это очень помогало и воодушевляло. Потому что когда тебе кажется, что ты делаешь все плохо, нужен человек, который тебя поддерживает и подбадривает».

Еще одним непростым съемочным моментом для Ромы Зверя стала сцена с героиней Елены Кореневой, где они идут под дождем. «Было жутко холодно. А нас еще стали поливать из поливальной машины. Я так замерз, что ни слова вымолвить, ни вздохнуть не мог. Да еще и костюм у меня один, не было запасного. За два дубля сняли эту сцену», – говорит Рома Зверь.

Тео Ю (Виктор Цой)

На роль Виктора Цоя было отсмотрено около 2500 человек. «Первым делом мы стали искать в корейских агентствах. И наш кастинг-директор сразу обратил внимание на Тео Ю. Но узнав, что Тео 36 лет, подумал, что вряд ли он сможет сыграть 18-летнего Цоя. И отсеял его кандидатуру, – рассказывает Надежда Илюкевич. – Потом был народный кастинг, нам все слали свои видео, фото. Нам не обязательно было, чтобы это был актер. Главное было найти человека, чтобы он мог петь, держать инструмент и хоть что-то изображать. Но основная сложность заключалась в том, что у молодых артистов не было той силы в глазах, что была у Цоя, а у более зрелых по глазам видно, что ему уже не 18 лет».

«Сначала был кастинг среди российских претендентов, но все это было не правдоподобно. Да и Кирилл Семенович изначально хотел не российского актера, а корейца. Потому что Цой фигура такой величины, что его лучше играть человеку далекому от нашей культуры, который не знал бы историю этого персонажа, этой личности, этого музыканта, – говорит Рома Зверь. – Оставалось уже совсем мало времени, а актера на роль Цоя не было. Но одни мои знакомые вспомнили про своего одноклассника, тоже по фамилии Цой, из Санкт-Петербурга, но давно уехавшего в Южную Корею. И мы туда тоже забросили удочки, и таким образом нашелся наш прекрасный Тео». «Мы не знали тогда, что Тео уже когда-то рассматривался на эту роль. Лишь когда он прислал нам свое видео, мы поняли, что это наш Цой, и вызвали его на пробы, узнали всю эту историю», – добавляет Надежда Илюкевич.

«Мне позвонил мой агент и спросил, не знаю ли я молодых актеров, которые могли бы сыграть Виктора Цоя в возрасте 20 лет. К тому моменту я уже лет десять знал, кто такой Виктор Цой, и потому ответил своему агенту, что подумаю, – рассказывает Тео Ю. – Но неделю спустя мой друг посоветовал мне послать свои фотографии. Я тогда немного похудел, некоторое время не стриг волосы, и отчасти в своем отражении в зеркале мог увидеть смутные очертания Виктора Цоя. И я подумал: «А почему нет?» И отправил свое селфи. Это привело к тому, что меня попросили прислать видео. А затем пригласили и на пробы в Москву. А две недели спустя я узнал, что меня утвердили».  «Я был в восторге, но при этом, конечно, сильно волновался. Зная о культовом статусе Цоя, сыграть его мне казалось задачей практически невозможной. И чем больше я готовился к роли, тем больше убеждался в этой мысли», – добавляет Тео.

«Для кого-то он будет похож на Цоя, для кого-то нет, но внешность не самое главное. Режиссер нашел в Тео какое-то иное качество, которое было у Цоя, некоторую инопланетность что ли. Он другой, – говорит продюсер Илья Стюарт. – Тео очень талантливый артист. Приехать в Россию, не знать ни слова по-русски и играть одну из главных ролей, да еще и культового музыканта, это не простая задача. Но Тео настолько предан своей работе, что после наших съемок он даже заговорил на русском».

«У нас с самого начала с Кириллом было схожее представление о нашем видении Виктора Цоя. И это чувство, что Кирилл меня понимает, давало мне уверенность во время съемок. Из всех мнений о том, какой из меня получается Виктор Цой, два имели для меня наибольшее значение. Это мнение Кирилла. И Наташи Науменко, которая приехала к нам на съемочную площадку, – вспоминает Тео. – Мы немного поговорили, а потом я обнял ее на прощание. «Да, я помню это чувство», – прошептала она тогда. А моя переводчица потом рассказала, что Наташа, посмотрев мои кадры из фильма, сказала, что у меня душа Виктора. Я расплакался».

Специально для роли Тео Ю учил русский язык с преподавателем по сценической речи Ириной Воскресенской. Каждый день после смены разучивал произношение текста сцены, которую ему предстояло играть на следующий день, чтобы губами четко попадать в артикуляцию. Также он занимался и музыкой. «Меня поразило, как Тео работал, – вспоминает оператор Влад Опельянц. – Он приехал чуть раньше начала съемочного периода, устроился жить чуть ли не в коммуналку. Пытался войти в образ, в этот мир, ел колбасу, сосиски, вареные яйца. По несколько часов в день учил музыку и русский язык. Настолько он загорелся всей этой историей».

«Это был мой первый визит в Россию. Но, не считая русской кухни, мои первые знания о России были получены благодаря актерскому образованию, – рассказывает Тео Ю. – Я учился в Институте театра и кино Ли Страсберга в Нью-Йорке, где изучал Станиславского, Болеславского, Чехова. Я уверен, что Россия является родиной того, что мы знаем как современный реализм в актерской деятельности. Поэтому у меня огромное уважение к русской культуре».

«Готовясь к роли Виктора Цоя, я жадно поглощал все, что мог достать: видео, книги, рассказы очевидцев. У меня также были преподаватель по сценической речи и тренер по актерскому мастерству пародии. У меня было всего три недели на подготовку до начала съемочного периода. Каждый кусочек информации был ценным, каждая секунда на счету, – делится Тео Ю. – Изучение русского происходило в виде разбивки всей фонетики на гласные, согласные, слова и предложения. Мне приходилось ставить себя в состояние психической изоляции, чтобы сосредоточиться исключительно на каждом аспекте характера, который мне предстояло воплотить. Это было сложно, потому что мне нужно было научиться повторять дыхание Цоя, его паузы в речи, мимику.  А по вечерам я занимался музыкой. Надо признать, эти занятия проходили намного веселее».

«Тео целыми днями слушал у себя в наушниках произношение каких-то слов, слушал песни, смотрел концерты. С утра до ночи он готовился очень трогательно, внимательно, трепетно, – рассказывает Ирина Старшенбаум. – Он русской ментальности человек. Тео часто говорил, что чувствует себя здесь как дома. Он влюбился в Россию, в Кирилла Семеновича, во всю команду. И был в восторге от личности Викторя Цоя, от его харизмы, его творчества».

«Работая над образом я также доверял своим инстинктам. Насколько мне известно, в мире не так много корейско-европейских исполнителей. И мне казалось, что моя собственная история отдаленно схожа с историей Цоя, – продолжает Тео Ю. – Мы оба увлеклись искусством в раннем возрасте. Оба – азиатские исполнители, которые были воспитаны в европейском среде. (Я, например, в Германии). Нам обоим нравится писать. У нас одинаковые амбиции в отношении наших призваний. Эти обстоятельства обеспечили общий эмоциональный синтез, который я бы описал как уникальный тип меланхолии».

«Один из самых сложных моментов на съемках случился уже на второй день работы, – вспоминает Тео Ю. – Мне предстояло исполнить песню «Когда-то ты был битником» на сцене Ленинградского рок-клуба перед 400 зрителями. Я сомневался, что смогу воссоздать все нюансы языка, не говоря уже о том, чтобы показать манеры и авторитет Цоя. Всю ночь перед съемками я не мог уснуть. Я страшно переживал».

Александр Кузнецов (Скептик)

«Скептик – очень интересный персонаж. Это была идея Кирилла ввести его в историю. Это некий человек из сегодняшнего времени, — говорит Рома Зверь. – Во время съемок нам пришло в голову, что это не просто человек, который все критикует. Но и в своем роде альтер-эго Майка, его мысли о том, как бы было, если не обстоятельства режима в стране. Сейчас же молодежь не знает, что раньше за тунеядство могли посадить на 15 суток, и поэтому людям творческим приходилось искать какие-то профессии сторожей и кочегаров, чтобы к тебе органы не пришли и не сказали, что ты бездельник и тунеядец. А люди хотели просто петь песни и быть нужными, востребованными. И этот персонаж Скептик рассказывает все это с другой стороны. Великолепный персонаж. Без него фильм был бы другой».

Также в картине снялись Никита Ефремов, который сыграл Боба; Александр Горчилин в роли Панка; Филипп Авдеев в роли Лёни. И такие легенды отечественного кинематографа как Лия Ахеджакова, Елена Коренева, Александр Баширов. «Ахеджакова и Коренева, эти две прекрасные женщины, две красавицы, две талантливейшие актрисы, появились в картине практически в последний момент, – говорит оператор Влад Опельянц. – И когда они появились, вся группа хлопала, все радовались. С ними был очень легко работать, потому что они молоды душой. Они снимались по одному дню, но стали прекрасными вкраплениями, алмазиками, разбросанными по картине. Баширов мой старинный приятель, я с ним работал еще в 90-х годах. И меня удивило, как человек вообще не поменялся с того времени, ни в амплуа, ни на лицо, ни внешне. Это был отличный кастинг».

МУЗЫКА

Фильм рассказывает про события, которые происходили до записи альбома «45» – первого альбома группы «Кино». Поэтому в картине звучат только те песни, над которыми работал Виктор Цой и его приятели в то время. Это такие знаковые композиции, как «Алюминиевые огурцы», «Восьмиклассница», «Бездельник №2» и др. В общей сложности в фильме звучит 11 песен Виктора Цоя (10 каверов и 1 оригинальная песня) и шесть группы «Зоопарк».

«У нас была задача соблюдать хронологию, и мы использовали только те песни, которые могли быть на тот момент, на 1982 год, – рассказывает Рома Зверь. – Какие-то из них проходят в фильме как саундтрек, какие-то играются в кадре на сцене или во время репетиции. Некоторые композиции добавились уже в процессе съемок: мы думали, какая песня могла бы подойти по настроению, по сюжету, по смыслу. И так получалось, что все подходило, как будто они писали песни для нашего сюжета. Например, если говорить про «Зоопарк», то «Сладкая N» и «Лето» очень хорошо вписались в фильм».

Также в картине звучит много композиций зарубежных исполнителей. «Идеей Кирилла Серебренникова было отразить то, чем и как вдохновлялись наши музыканты того времени. Совершенно понятно, что эта музыка к нам пришла с Запада, и режиссер визуализирует в фильме, как наши герои столкнулись с этой музыкой и влюбились в нее», – поясняет продюсер Илья Стюарт.

СЪЁМКИ

Фильм «Лето» снят в черно-белом стиле. «Решение сделать фильм черно-белым было принято одним из первых на проекте, – рассказывает продюсер Илья Стюарт. – Эту эпоху, этот год все, кто жил тогда, помнят черно-белыми. Все фотографии тогда были черно-белыми. И режиссерская идея заключалась в том, чтобы таким образом отдать дань той ностальгии, подчеркнуть ее, визуализировать».

«Я сам вырос приблизительно в это время, и, конечно, для меня было интересно попробовать повторить это время, перенести его на экран. Плюс я всегда был фанатом ленинградского рок-клуба, группы «Зоопарк», группы «Кино». Майк Науменко и Виктор Цой – это те люди, которые мне были близки по духу, я слушал их песни, – рассказывает продюсер Влад Опельянц. – И меня очень привлек черно-белый стиль изображения, потому что для оператора всегда подарок работать с таким материалом. Я сам люблю черно-белые фотографии, и считаю, что цвет иногда может отвлекать от каких-то вещей. Так что мне было интересно это попробовать».

«В черно-белом варианте обычно все всегда выглядит отлично. Но чтобы было гармонично в черно-белом стиле, нужно делать хорошо и в цвете. И мы с этим справились: любой кадр и в цвете смотрится очень хорошо. Мы с оператором Владом Опельянцем даже несколько раз пытались предложить Кириллу Семеновичу цветной вариант, но он был тверд в своем решении», – говорит художник-постановщик Андрей Понкратов.

Для полного погружения в атмосферу того времени некоторые моменты были сняты на пленку старыми камерами, старой оптикой. А многие мизансцены были сняты длинными кадрами. «Это называлось документальная работа в художественном кино. У нас актеры работали на 360 градусов, Кирилл никогда их не ограничивал в пространстве. Для меня это был некий вызов: для любого оператора снимать длинными кадрами безумно тяжело, но на экране это выглядит очень реалистично, – рассказывает оператор Влад Опельянц. – Длинный кадр – единственный верный способ, чтобы снимать быстро, качественно, и не терять при этом атмосферу и состояние. Потому что актеры играют, набирают градус, и им удобнее не терять его, как могло бы быть при перестановке камеры, при съемке в несколько заходов. И это тот случай, когда камера, актеры и весь творческий коллектив выступили в одном ансамбле».

Практически весь фильм был снят в Санкт-Петербурге в настоящих домах, на улицах, на пляже Финского залива. Длинные кадры требовали поиска определенных объектов для съемок, которые могли бы «работать» на 360 градусов. Но Кириллу Серебренникову было важно снимать именно в настоящих питерских квартирах, а не в павильонах. Поэтому поиски объектов заняли много времени. «Коммунальную квартиру, в которой жили Майк с Натальей мы искали в старом фонде. Много отсмотрели, даже в настоящую их квартиру ездили, но все было не то, – вспоминает художник-постановщик Андрей Понкратов. – В итоге на улице Кирочная нашли квартиру, которая уже много лет выставлена на продажу. С высокими потолками, лепниной, с изразцами, резным паркетом. А затем уже меняли обои, собирали старую мебель. Через «Авито» и на блошином рынке «Удельное» покупали посуду, какие-то бытовые вещи. Связывались с филофонистами, которые помогали искать пластинки того времени, сами что-то давали. Искали оригинальные постеры. В общем «обживали» пространство, чтобы все это выглядело реалистично, убедительно».

«Режиссёр настолько верил в важность этой аутентики, что на первую же репетицию, которая проходила в этой квартире, он попросил всю группу купить какие-то продукты того времени: кильку, черный хлеб, колбасу, – рассказывает продюсер Илья Стюарт. – И был потрясающий совершенно вечер, импровизированный квартирник. Это была такая оригинальная идея Кирилла Семеновича знакомства всей группы».

«В самом начале съемочного периода Кирилл Семенович нам всем сказал: «Я не знаю как, но вы должны очень сильно подружиться за это время. Я хочу, чтобы было ощущение, что вы живете в одной коммунальной квартире, что на вечеринке на пяти квадратных метрах вы можете садиться друг другу на колени, обниматься, смеяться, и чтобы все это было естественно», – подхватывает Ирина Старшенбаум. – У людей того времени, в том укладе жизни не было личного пространства. Они жили в коммунальных квартирах с другими семьями, когда-то тебе приятными, когда-то совершенно неприятными. У тебя есть комната-пенал, в которой ты живешь со своей семьей. И к тебе, к твоему мужу приходят куча людей, выпивают, играют музыку под гитару, а у тебя месячный ребенок. Но вот так как-то все и умещаются. И Кирилл Семенович очень хотел, чтобы мы это почувствовали. Ему было важно, чтобы мы не играли, а жили. И это очень важная энергия, которая есть в этом фильме. Мы действительно стали актерской семьей». Кстати маленького сына Натальи и Майка Науменко сыграл сын одной из актрис, исполнявшей роль подруги героини Ирины Старшенбаум.

«Мы пролили вместе море слез, мы выпили вместе много алкоголя. Мы стали не просто друзьями, мы стали семьей. Поэтому обо всей съемочной группе я думаю, как о своей русской семье», – добавляет Тео Ю.

«Снимать в квартирах, когда в маленькую комнатку набивается 15-20 человек, и нужно еще разместиться с камерой, и камера тоже должна как-то жить, было не просто, – говорит оператор Влад Опельянц. – Но это та приятная усталость, после которой остается прекрасное послевкусие. Когда ты усталый едешь домой и улыбаешься, вспоминая те кадры, которые сегодня снимал».

Не менее трудным объектом оказался Ленинградский рок-клуб. На улице Рубинштейна, 13, где он раньше располагался, теперь находится детский театр. Здание полностью отреставрировано, выкрашено в розовый цвет. Поэтому пришлось искать другое место. И оно было найдено в Кронштадте, в старом доме культуры. «Он был почти полностью разрушен. Там были только люстры, да на окнах гардины висели, – вспоминает второй режиссер Надежда Илюкевич. – Но он нам подходил, потому что только там мы могли сделать длинный кадр и показать, как девушки влезают в окно, проходят через туалет, через технические помещения до гримерки, и оттуда музыканты попадают на сцену».

«Интересным объектом было место работы Майка, – рассказывает художник-постановщик Андрей Понкратов. – Известно, что он где-то трудился сторожем. Но поскольку наша история также о глобальном обрушении прежнего мира, на руинах которого растет, не замечая этого, что-то новое, мы решили местом работы Майка сделать что-то мощное из разряда советских строек. И в питерской реальности это оказался судостроительный завод, поэтому мы отправили его работать в плавучий док. Это сразу дает масштаб страны, масштаб времени, на фоне которых развиваются наши события».

Костюмам героев также было уделено огромное внимание. «Мы не делали полную историческую реконструкцию. К тому же 80-е вернулись в моду, и в какой-то момент мы с Кириллом, рассматривая старые фотографии, воскликнули: «Да они просто хипстеры!» – вспоминает художник по костюмам Татьяна Долматовская. «Когда я приехала на пробы костюма в своем плащике из масс-маркета, Таня так в него влюбилась, что решила его взять для съемок, – добавляет Ирина Старшенбаум. – Нам очень повезло, что мода тех лет возвращается. И на съемках не было ощущения дискомфорта, что ты «не во времени». Потому что все эти 80-е сейчас в тренде».

«Художник по гриму Тамара Фрид нарастила мне волосы и сделала брови, как у Виктора. Сложнее было сделать линию челюсти, как у Цоя, но и с этим она справилась блестяще, – рассказывает Тео Ю. – А Татьяна Долматовская не просто нашла идеально сидящие на мне костюмы, но и сделала так, чтобы они визуально делали меня выше, таким же, как был Цой. Они обе проделали замечательную работу. И это сходство, которого им удалось достичь, еще больше помогало мне в работе».

Самой большой трудностью для художника по костюмам оказалось создание куртки Виктора Цоя. «В основном его фотографировали с 1985 года. А снимков того времени, о котором рассказывает наш фильм, очень мало, – поясняет Татьяна Долматовская. – И я, изучив знаковые куртки Цоя, старалась придумать ту, которая бы снималась в нашей картине. Сшила одну, сшила другую. Кирилл уже утвердил, но мне все не нравилось. И за неделю до съемок я заехала в гости к своему приятелю, сценаристу «Оптимистов» Мише Шприцу. И вдруг я вижу его куртку! Она идеальная! И я говорю: «Отдай!» Он отшучивается: «А мне нравится твой «Ролекс», я же не прошу его у тебя». Я тут же снимаю часы (а они у меня старые, моего года рождения) и отдаю ему. И так его куртка стала курткой Виктора Цоя».

Рубашка с жабо, в которой выступал молодой Виктор Цой, абсолютный исторический факт. «У него было несколько таких костюмов. Но мы сделали усредненную версию, чтобы это жабо смотрелось не совсем уж чудовищно, – признается Татьяна Долматовская. – Но костюм, в котором он выступает на последнем концерте в фильме, то есть черная рубашка с заклепками на одной манжете и брошь, я повторила в точности. Это дословная цитата из какого-то его выступления».

За тканью для халата соседке супругов Науменко Евгении Павловны художник отправилась на склад старых советских тканей в Питере. Плащ Скептика был куплен в Англии и существовал в единственном экземпляре, пока не была придумана сцена, где в него стреляют. Тогда Татьяна Долматовская с помощью нескольких портних за ночь сшила еще восемь точно таких же плащей, чтобы их хватило на съемки сцены с выстрелом. Некоторые платья для героини Ирины Старшенбаум художник взяла в гардеробе своей мамы. А значки с символикой Ленинградского зоопарка, которые носили все члены группы «Зоопарк», искались по частным коллекциям. «У всех участников группы «Зоопарк» был футболки с изображением их животных по китайскому гороскопу, – продолжает Татьяна Долматовская. – Мы их все заново отрисовали и напечатали на майках. Правда, современные майки по вороту и канту шьются по-другому. Пришлось покупать обыкновенные, и переделывать их по горловине и рукавам так, чтобы они были похожи на те, что были тогда».

А самая смешная история с поиском костюмов была связана со сценой купания героев фильма в Финском заливе в трусах. «Мы ходили по каким-то комиссионкам и секонд-хэндам. Рыскали по Интернету. Какие-то бабушки мне говорили, что у них остались трусы тех лет от дедушки, и мы говорили: «Несите! Продезинфицируем». В общем, с трудом, но мы нашли эти трусы, – вспоминает Татьяна Долматовская. – Артисты, когда их увидели, не хотели их надевать. А потом, наоборот, смеялись и скакали в них по всему пляжу». Благо с погодой съемочной группе повезло. «Сам Петербург нам помогал. Когда нужен был дождь, шел дождь. Когда на пляже нужно было снимать, именно в эти дни было солнечно, – говорит Надежда Илюкевич. – Питер такой город, что он или принимает, или нет. И он нас принял. Все в нашем фильме происходило по любви. И это кино, созданное по любви даже с городом».