Детально о кинофильме «Жертвуя пешкой»

ЖЕРТВУЯ ПЕШКОЙ

1972 год был богат на судьбоносные события, всколыхнувшие весь мир. Пошла на убыль военная деятельность во Вьетнаме. Главы СССР и США Леонид Брежнев и Ричард Никсон подписали Договор по ПРО. Во время Олимпийских игр в Мюнхене члены палестинской террористической группировки «Черный сентябрь» совершили теракт, в результате которого погибло одиннадцать участников израильской сборной. Президент Никсон совершил эпохальную поездку в Китай и в этом же году оказался замешан в грандиозном скандале, название которого позднее стало именем нарицательным, - в деле о прослушке в жилом комплексе «Уотергейт».

На фоне перечисленного такая вещь, как шахматный турнир, кажется гораздо более скромным событием. Тем не менее летом 1972 года он активно занимал умы миллионов людей во всем мире. О нем писали и рассказывали все средства массовые информации. Ведь речь шла о борьбе за шахматную корону. Ярчайшая на тот момент шахматная звезда США, 29-летний Бобби Фишер, оспаривал у действующего чемпиона мира, советского шахматиста Бориса Спасского, его титул. В фильме Эдварда Цвика «Жертвуя пешкой» подробно освещена борьба Фишера за чемпионскую корону и рассказано, какую цену ему пришлось за это заплатить.

«Даже в ту пору необычайных политических происшествий этот турнир был едва ли не важнейшим событием, - рассказывает продюсер картины Гейл Кац. – Помню, как в новостях по телевизору каждый вечер шли подробные репортажи из Рейкьявика». По всему миру люди, затаив дыхание, наблюдали за битвой двух прославленных мастеров так называемой «королевской игры». На шахматной сцене в то время доминировали игроки из Восточной Европы, поэтому в сознании многих Фишер предстал воплощением самих Соединенных Штатов, а его турнир со Спасским превратился в настоящее сражение двух держав в типичном для «холодной войны» ключе.

«Ничего подобного с тех пор не случалось, - продолжает вспоминать Кац. – Мы были совершенно уверены, что американцу никогда не бывать чемпионом мира по шахматам. И тут появляется какой-то нахальный молодой выскочка из Бруклина и становится настоящей звездой. Он был идеальным национальным героем того времени, а слухи о его сложном характере только дополняли этот образ».

«Возникшее после второй мировой войны напряжение в отношениях между СССР и США с каждым годом усиливалось и проявлялось в самых неожиданных областях», - говорит Кац. - «Можно вспомнить космическую гонку, Вьетнам, Китай, Карибский кризис… В 1972 мы отыгрывались за все это на шахматной доске. Тот матч стал символической битвой двух сверхдержав; он словно бы определял, чье правительство могущественнее. Шахматы были коньком русских, которые часто становились в этой игре чемпионами – в отличие от американцев, которые, как уже говорилось, не побеждали никогда. Но благодаря Фишеру у нас появился шанс. Как известно, Генри Киссинджер, бывший в то время советником по национальной безопасности, лично звонил ему с просьбой принять участие в матче. Учитывая историческое значение этого события и загадочность, которая всю жизнь окутывала личность Бобби, я сочла тот турнир и все, что с ним связано, прекрасной темой для фильма. Чем больше подробностей я узнавала об этом матче, тем лучше становилась история».

Своей идеей Кац поделилась с актером Тоби Магуайром, который немедленно воодушевился и согласился не только сыграть в будущем проекте роль Фишера, но и спродюсировать картину. Вместе с Гейл они взялись за разработку сценария. Магуайр намеревался представить его как классическую спортивную историю: «Меня завораживают люди, готовые идти на риск, а Бобби был именно таким. Мы наблюдаем за тем, как растет его страсть к шахматам; видим, как в совсем юном возрасте он оказывается на вершине карьеры и как в конце концов попадает на чемпионат мира. По-моему, тут открывается достаточно большое поле для исследования этого образа».

Кац и Магуайр привлекли к сотрудничеству известного британского сценариста Стивена Найта («Порок на экспорт», «Острые козырьки»). «Он написал просто поразительный сценарий, в котором одинаково гармонично сочетаются факты о политике времен «холодной войны» и захватывающая личная драма», - рассказывает продюсер.

Найт прекрасно помнит матч за шахматное первенство 1972 года и то, каким вниманием он был окружен. «Ну и шумиха тогда поднялась! – восклицает он. – Это было одно из первых по-настоящему глобальных мероприятий, которое освещала пресса. В истории Бобби Фишера таится множество других историй, и трудно выбрать, к чему именно подступиться. Это не просто описание чьей-то биографии, а рассказ о некоей личности, и важно было выписать ее портрет верным образом, так как это определяло тон фильма в целом». Название картины, подчеркивает Найт, перекликается с приемом, используемом в классических шахматных гамбитах. «Иногда игрок для дальнейшей пользы вынужден пожертвовать пешкой, - поясняет он. – Бобби оказался в такой же ситуации. Он был пешкой в грандиозной международной игре, и его принесли в жертву. Эмоционально он был издерган. Если бы его стали лечить, вероятно, он стал бы счастливее – но определенно не выиграл бы турнир».

Перед работой над сценарием Найт прочел массу книг, написанных как о Фишере, так и о «матче столетия», а также побеседовал с теми, кто лично знал этого эксцентричного человека. «Самым полезным для меня материалом стали документальные кадры с интервью Фишера, - рассказывает сценарист. – И говорил, и двигался Бобби довольно странно. Если бы вы увидели такого человека на улице, то обязательно подумали бы: «Какой занятный персонаж». Быть может, он окончил бы свои дни бездомным бродягой, но, к счастью, в его жизни были шахматы, которые уберегли его от такой участи».

Режиссёром фильма стал Эдвард Цвик («Легенды осени», «Последний самурай», «Кровавый алмаз»). «Многие известные режиссеры заинтересовались этим проектом, - говорит Гейл Кац, - но мы помнили, что Эд снял несколько замечательных исторических лент, которые к тому же были довольно успешными в коммерческом смысле. Он знает, как сделать правдивое и захватывающее кино».
«С Эдом очень хорошо работается, - признается Тоби Магуайр. – Мы отлично понимали друг друга, и партнерство наше получилось очень слаженным». «Сотрудничество с Тоби вышло просто замечательным, - вторит ему Эдвард Цвик. – По многим вопросам он имел свое сложившееся мнение, и это очень помогало в работе. Мне также посчастливилось работать с замечательными актерами, которые тоже внесли большой вклад в работу над этим фильмом».

В сценарии Найта затронуты темы, которые так или иначе поднимались Цвиком на протяжении всей его творческой карьеры. «Так, конфронтация между Востоком и Западом – крайне интересный и насыщенный драматизмом момент, - рассказывает режиссер. – История о том, как парень из Бруклина восстал против Великого Советского Медведя, представляет интерес сразу во многих отношениях. Кроме того, здесь мы имеем дело с таким удивительным и в каком-то смысле неизбежным явлением, как связь между гениальностью и безумием». Заложенные в сценарий спортивные аналогии также нашли у режиссера горячий отклик: «Это же классика жанра: парень-аутсайдер каким-то образом умудряется попасть на чемпионат мирового масштаба. Только в нашем случае вместо ринга или поля – шахматная доска».

Фильм обстоятельно освещает тот тернистый путь, который Бобби Фишеру пришлось проделать еще до встречи со Спасским. Как минимум отчасти успехи русских в шахматах были обусловлены тем, что советское правительство придавало этому виду спорта огромное значение и выделяло для его развития значительную финансовую поддержку. Шахматные кружки и клубы имелись в самых разных уголках страны. Однако Фишер был убежден, что в значительной степени господство «Советов» в этом виде спорта определялось и результатом масштабного заговора: по его мнению, шахматные чиновники и судьи скоординированно подтасовывали результаты, стараясь держать западных игроков подальше от чемпионской таблицы. «Друг с другом русские разыгрывали ничьи. Это гарантировало им, что в итоге они снова встретятся с уже знакомыми игроками – теми же самыми, - говорит Гейл Кац. – Бобби просто не сумел бы выиграть достаточное для участия в чемпионате количество матчей. Тогда он написал статью – она была опубликована в журнале Sports Illustrated, - где прямо назвал всех, кто участвует в подобных комбинациях, мошенниками».

Это стало поворотным событием в истории шахмат. Федерациям пришлось менять правила. «Бобби всегда яростно боролся за улучшение условий для игроков и за те деньги, которых, как он знал, он заслуживает, - рассказывает Эдвард Цвик. – По его мнению, к шахматам среди других видов спорта относились как к приемышу».

Режиссёр отмечает, что чем ближе становилась игра со Спасским, тем более серьезные препятствия странным образом возникали на пути Фишера. Некоторые из этих обстоятельств даже ставили под угрозу возможность самого матча. «Можно было бы даже предположить, - говорит Цвик, - что, сопротивляясь сражению со Спасским, Бобби сопротивлялся самой судьбе».

Печальный факт: за то время, что Фишер участвовал в этом беспрецедентном мероприятии, его психическое здоровье сильно пошатнулось. «Публика знает, что произошло с Бобби, - с сожалением говорит режиссер. – Это придает его победе горький, меланхолический привкус. И все-таки, несмотря ни на что, он сумел достичь того, о чем мечтал всю жизнь, так что «Жертвуя пешкой» - весьма вдохновляющий фильм».

Знаменитая фишеровская паранойя, так разрушительно повлиявшая на его судьбу, была небеспочвенна, считает Цвик. «На мать Бобби, которая была коммунисткой, в ЦРУ действительно имелось досье – в нем было больше тысячи страниц, - рассказывает он. – Даже в детстве за ним велось наблюдение. Когда он вырос, то ездил на турниры в Восточную Европу, что автоматически сделало его объектом слежки и со стороны ФБР. Но тут Фишер не был одинок. Борис Спасский, этот гладиатор советской системы, был узником собственного успеха. Его тревоги по поводу политики «холодной войны» в точности повторяли фишеровские. Стив прекрасно показывает в сценарии, что эти двое не только соперничают, но и фактически являются двойниками».

По мнению Цвика, столь болезненное публичное возвышение и падение Бобби Фишера стало предвестником многих вещей. «Так началась эпоха медийных звезд, - говорит он. – На три-четыре месяца Бобби стал самым известным в мире человеком. В какой-то степени он был одним из первых панк-героев. У него был сложный характер, он был высокомерным, на мнение других людей ему было наплевать. Все это он мог себе позволить, потому что был мастером в том деле, которым занимался».

«В нашем фильме представлена сложная личность – человек, который оказался на вершине славы как герой всей Америки лишь затем, чтобы вскоре стать парией», - замечает Гейл Кац. С ней нельзя не согласиться.

К сожалению, на протяжении многих лет Фишер был во всех смыслах бездомным. Понемногу о нем подзабыли. Свое уединение он нарушил только однажды, двадцать лет спустя, ради коммерческого матча-реванша со Спасским. Этот турнир проводился в 1992 году на черногорском курорте Свети-Стефан и в Белграде. Подтверждая свою репутацию эксцентрика и одиозной личности, Фишер отреагировал на официальное уведомление США о том, что за участие в матче ему грозит до десяти лет тюрьмы (на Югославию в то время были наложены санкции), следующим образом – на пресс-конференции открытия плюнул на письмо. Несмотря на то, что этот поединок так и не был официально признан, американский гроссмейстер вновь выиграл у своего экс-советского коллеги с общим счетом 10:5.

После югославской игры американское правительство, как и ожидалось, возбудило дело против Фишера. Бобби вынужден был покинуть территорию Штатов и стать политическим изгнанником. Былая слава так и не вернулась к нему. Он жил в Венгрии, на Филиппинах и в Японии. Еврей по рождению, он был известен как ярый антисемит и ненавистник Израиля и США (11 сентября 2001 года он заявил, узнав о терактах в Нью-Йорке: «Прекрасные новости! Пора покончить с Америкой раз и навсегда»), а также КГБ, прессы и военных ведомств. Он умер 17 января 2008 года в Рейкьявике – городе, когда-то ставшем свидетелем его величайшего триумфа, столице единственной страны мира, согласившейся предоставить ему свое гражданство.

Внутри Бобби Фишера

Сценарий Стивена Найта отсылает зрителей к удивительному и трудному бруклинскому детству Бобби Фишера. В этих первых годах жизни кроется разгадка и гениальности, и неуравновешенности этого шахматиста. «Бобби всегда был очень необычным мальчиком, - говорит Найт. – Затем, когда ему было семь лет, оказалось, что у него есть талант к шахматам. Он был настоящим юным гением, вундеркиндом. Этот удивительный дар сформировал его натуру. Когда стало ясно, что он может быть претендентом на звание чемпиона по шахматам, на его плечи легло тяжелейшее бремя. Рассказ о его борьбе и победе – одна из самых примечательных историй XX века».

Можно сказать, что с первых же месяцев Фишер вел кочевой образ жизни – до того, как ему исполнилось шесть, его семья переезжала не меньше десяти раз. Мальчика воспитывала мать, левая политическая активистка и коммунистка Регина Фишер; кто его отец, Бобби так никогда в точности и не выяснил. Регина выбивалась из сил, растя двоих детей – Бобби и его старшую сестру Джоан, и могла уделять им гораздо меньше внимания, чем требовалось. Шахматы стали для предоставленного самому себе мальчика спасением и главной жизненной страстью.

«Условия, в которых Бобби рос, и его одинокое детство определили его характер, - считает Тоби Магуайр. – Он развивал в себе уверенность, играя в шахматы – для него они были словно поиски правды. Фишер знал, что по-настоящему талантлив и что может достичь больших высот в этом виде спорта, но не был создан для этого. У него были несомненные способности, но успех не приходил к нему сам собой – чтобы его достичь, ему приходилось много и тяжко работать».

Знание, что именно Магуайр сыграет Фишера, позволило Найту «подогнать» в сценарии эту роль под него. «У меня есть теория, по которой самое важное для того, кто смотрит кино на большом экране, - это глаза исполнителя главной роли. У Тоби такой же напряженный, сосредоточенный взгляд, какой был у Фишера. Он сумел досконально уловить и передать все чудачинки и особенности этого персонажа».

«Тоби замечательный актер, - говорит Гейл Кац, которая считает, что и Магуайр, и Фишер обладают схожими звездными качествами. – Эта роль совершенно не похожа на те, что он играл прежде. Зрители очень сильно удивятся. Он говорит, как Бобби, двигается, как Бобби… Это сложная роль, и нам очень повезло, что она досталась именно Тоби».

«Во многих отношениях Фишер сам стал себе врагом из-за сидевших в нем глубинных проблем, - продолжает продюсер. – Далее мы увидим, сумел ли он достаточно совладать с ними, чтобы победить Бориса Спасского».

Фишер в исполнении Магуайра – это напряженный и сверхчувствительный шахматный автомат, человек-машина, одержимый идеей посрамить советский шахматный истеблишмент и добиться чемпионского титула. «Не сомневаюсь, что Бобби ощущал сильнейшее напряжение, - говорит актер. – Такая известность идет рука об руку с разными испытаниями, и ему пришлось сполна это познать. Годами он играл в шахматы по десять-двенадцать часов ежедневно. Конечно же, он беспокоился относительно исхода поединка, хотя голос его звучал уверенно, когда он говорил о своих шансах на победу».

Если Фишер являлся, скажем так, неидеальным представителем своей страны на чемпионате, то и Спасский был в этом смысле ненамного более подходящей фигурой. Он никогда не состоял в Коммунистической партии и, как считали некоторые, питал слабость к западному «роскошному» образу жизни. «Всегда существовала опасность, что он может подвести ответственных лиц, - поясняет Кац. – И он, и Фишер были чужаками для системы, людьми непредсказуемыми, которыми трудно управлять. Таким образом, они потрясающе подходили друг другу».

Первым среди кандидатов на роль Спасского в списке продюсеров числился Лив Шрайбер. «И снова нам очень повезло, - радуется Кац. – Они со Спасским похожи, словно близнецы, к тому же Лив прекрасно передал ту серьезность, которой тот отличался. Надо отметить, что Борис на самом деле весьма симпатичный и хорошо понимающий других человек. И все-таки мы желаем победы Фишеру».

В те годы Борис Спасский был в середине своего блестящего шахматного пути. В 1969 году он стал десятым чемпионом мира по шахматам, выиграв у другого прославленного советского гроссмейстера – Тиграна Петросяна. «Однако он всегда видел в Фишере возможного соперника и силу, которую нельзя не принимать в расчет, - отмечает Шрайбер. – Финальная, ключевая сцена с участием их обоих полна напряжения. Борис мог бы выиграть тот турнир, так как Бобби оштрафовали. [Имеется в виду проигрыш, присужденный Фишеру после его знаменитого демарша, когда он не явился на вторую партию, сославшись на мешавшие ему камеры. – «Вольга»] Но он согласился продолжать игру на условиях Фишера, и события повернулись не лучшим для него образом. В той игре было слишком много психологического давления, что, конечно, расстраивало Бориса. В одной из игр Бобби так красиво, убедительно и оригинально одерживает верх, что Спасский аплодирует ему. Против своей воли он оказывается покорен мастерством своего соперника. Старый мастер низвержен, новый восходит наверх – все как в кунг-фу-фильмах».

По словам Шрайбера, в детстве он был большим поклонником Спасского, так как его обожала мать актера: «Мама считала, что он очень решительный игрок. Еще на нее произвело большое впечатление то, что он зааплодировал Фишеру. Борис по-настоящему любит шахматы – именно поэтому он способен отдать должное блестящей игре своего оппонента».

Ранее Цвик и Шрайбер работали вместе на съемках военной драмы «Вызов». «Я знаю, каким суровым Лив может выглядеть, - говорит режиссер, - а здесь именно это и требовалось. Всегда хочется, чтобы антагонист был настолько же сильной личностью, что и главный герой. И Тоби, и Лив находились на одном уровне».

Для роли Бориса Спасского Шрайберу пришлось выучить незнакомый ему прежде язык – русский. «Справился он с этой задачей потрясающе, - говорит режиссер. – Он занимался с русским преподавателем и добился таких успехов, что русские ребята на площадке просто диву давались».

«Шахматы даже близко не смущали меня так, как русский язык, - признается Шрайбер. – Я подозреваю, что Эд решил, что я должен говорить по-русски, из-за съемок в «Вызове» [Лив Шрайбер играет в нем одного из знаменитых белорусских партизан, братьев Бельских, – Зуся. – «Вольга»]. Играть на другом языке – очень странное чувство. Пытаться думать не как американец очень трудно».

Актёр утверждает, что изложить историю Фишера невозможно, не рассказав о судьбе Бориса Спасского: «Надеюсь, наш фильм хотя бы отчасти продемонстрирует, что происходило в этих двух великих умах. Мне страшно интересно, что становится раздражителем для таких людей, как Бобби. Один из его учителей говорил: «Представьте, что вы привыкли думать на сто пятьдесят ходов вперед – всегда! – и что такой мыслительный процесс срабатывает и в вашей обычной жизни. Скорее всего, вы тоже станете немного параноиком». Мне кажется, это именно то, что мы ищем. Между гением и безумцем проходит тонкая грань, которая чрезвычайно интересна кинематографу и представляет обширное поле для исследования».

В то время как Спасского подстраховывала обширная команда поддержки из СССР, Фишер полагался на двоих человек: своего секунданта, отца Билла Ломбарди (Питер Сарсгаард), и на своего менеджера и адвоката Пола Маршалла (Майкл Штульбарг). «Ломбарди был католическим священником и шахматистом, одним из лучших западных игроков той поры, - говорит Кац. – Кроме того, над ним регулярно одерживали победу лучшие шахматисты с Востока. Думаю, по фильму ясно, что это был достойный и добрый человек. Он очень беспокоился о психическом здоровье Бобби и, по-моему, был его настоящим другом. Вероятно, Ломбарди одним из первых понял, что Фишер совершает революцию в шахматном мире. Что бы дальше ни происходило, оно того стоило, ради красоты самой игры». Как говорит Цвик, «Ломбарди одновременно сотрудничал и соревновался с Маршаллом в борьбе за душу Фишера». Он замечает также, что «когда в фильме заняты такие актеры, как Тоби, Бобби и Майкл, происходит много интересного и неожиданного».

До того, как компьютеры научились за считанные секунды анализировать ход шахматной игры, игрокам требовался партнер, с которым можно было бы проводить «генеральные репетиции» важных игр, оттачивая мастерство. Само собой, он сам должен был уметь блестяще играть. «Эту роль и выполнял секундант, - поясняет Питер Сарсгаард. – Можно сказать, он все равно что спарринг-партнер. Отец Ломбарди тренировал Бобби, когда тот был еще совсем мальчиком, и был его секундантом на матче в Рейкьявике. Если игра стопорилась на середине, он возвращался вместе с Бобби в отель, где они проигрывали и анализировали все возможные комбинации. Как секунданту Фишера, Ломбарди приходится укрощать собственное эго, а оно у шахматистов очень развитое. Он, гроссмейстер, вынужден находиться на вторых ролях у человека, который когда-то ему проигрывал. Но ему не хочется быть завистливым, и он изо всех сил борется с этим чувством».

Сам Сарсгаард играет в шахматы с тринадцати лет. «Одно из самых интересных событий в истории шахмат для меня – это как раз матч со Спасским, - говорит он. – Фигура Фишера всегда завораживала меня. Его шахматный дар был сверхъестественным, и для моего персонажа, католического священника, дар этот необходимо было сохранить любой ценой – почти так же, как если бы речь шла о душе Фишера».

Благодаря тому, что Питер отлично разбирается в шахматах и хорошо представляет себе личность Фишера, он сумел многое привнести в свою роль – так считает Тоби Магуайр: «Это стоик, в котором есть кое-что от уличного мальчишки. Между ним и Бобби существует особая связь: оба они шахматисты. Питер нашел точный и достоверный способ передать это».

По словам Сарсгаарда, он рад, что создатели фильма не преследовали цель непременно изобразить Фишера «всего в белом»: «Это кино скорее о природе вдохновения и гениальности. Бобби был практически безумным ученым, что Тоби и сумел на удивление легко изобразить. В нем есть что-то от трикстера».

У Пола Маршалла другая задача – утрясать все вопросы, связанные с требованиями Бобби по поводу условий матча и гонораров. «На самом деле прототипом этого героя стали сразу несколько человек,- говорит Магуайр, - и один из них – это реальный юрист Пол Маршалл, появившийся в окружении Фишера незадолго до чемпионата. Он хотел быть частью этого соревнования. Для поклонника шахмат это примерно как для фаната бейсбола потренироваться с «Янкиз» во время Мировой серии».

Точная причина, по которой Маршалл возник на горизонте Бобби Фишера, неясна до сих пор, утверждает Цвик. «В нашем фильме он предстает как очень идеологизированный персонаж, усердно манипулирующий Бобби. По сей день ходят споры, был ли он связан с ЦРУ или нет. С одной стороны, он несомненно любил шахматы и желал Бобби победы. С другой – у него явно был какой-то свой, весьма сложный план».

По мнению Сарсгаарда, Маршалл – смышленый и хваткий человек с неясной мотивацией. «Это и делает его одним из самых интересных героев фильма, - считает он. – Моя задача – обслуживать гения. Фишер должен выиграть. Что здесь делает тот, другой парень? Майкл Штульбарг как раз примерно такой. Но чего Маршалл хочет на самом деле?»

К сегодняшнему моменту список актерских работ Штульбарга, на протяжении более чем двадцати лет играющего в театре и кино, весьма впечатляет. Широкой публике он, вероятно, лучше всего известен по заглавной роли в фильме братьев Коэнов «Серьезный человек» и по телесериалу канала HBO «Подпольная империя», где он сыграл одного из крупнейших гангстеров Нью-Йорка, Арнольда Ротштейна. К роли Маршалла Штульбарг подошел, как всегда, ответственно – он досконально изучил все материалы, которые смог по нему найти. «Я выяснил, что это был многоликий человек, который вел поистине загадочную жизнь, - рассказывает он. – Он был состоявшимся адвокатом и имел вес в музыкальной индустрии. Мне удалось пообщаться с его вдовой, Бетт Маршалл, и эта встреча стала для меня подарком – Бетт рассказала мне великое множество историй и предоставила массу фотографий. Я также случайно познакомился с одним из его бывших партнеров по юридической практике, Стюартом Селфином, который также сообщил мне немало полезного. Судя по всему, Маршалл – это человек, которого очень заботит, чтобы все делалось правильно».

К моменту своей первой встречи с Фишером Маршалл мало что знал о нем, кроме того, что он - национальный мастер по шахматам. «Те, кто знакомился с Бобби, как правило, либо чувствовали к нему неприязнь, либо хотели взять его под крыло, - говорит Штульбарг. – Не исключаю, что Маршалл ввязался во все это, потому что видел в Бобби ребенка – заброшенное дитя. Судя по тому, что я узнал о нем, он был для Фишера отцовской фигурой».

Между Сарсгаардом и Штульбаргом во время съёмок установился весьма примечательный контакт. «Питер превосходный актер, - восторгается Штульбарг. – Было очень интересно сниматься в одном с ним проекте. Часто мы оба шли на компромиссы. В сценарии наши герои могут казаться взаимозаменяемыми, но когда мы оказались в одном экранном пространстве, стало ясно, что это совершенно разные люди».

Одним из важнейших в жизни Фишера людей была его сводная сестра Джоан, которую в фильме играет Лили Рабе. «Она была единственным человеком, с которым у Бобби была эмоциональная связь, - говорит Гейл Кац. – С ней они всегда оставались близки, даже спустя многие годы. Именно Джоан когда-то научила брата играть в шахматы». Одиннадцатилетняя Джоан Фишер купила набор шахмат в бакалейном магазине в их квартале. Вдвоем с шестилетним братишкой они читали инструкцию, и Джоан объясняла Бобби, как должны двигаться фигуры. «Когда Бобби научился играть уже совсем хорошо, как-то раз он выиграл партию у Джоан, затем повернул доску на сто восемьдесят градусов и выиграл уже с ее позиции, - рассказывает Магуайр. – Лили Рабе отлично вжилась в ее образ и замечательно исполнила эту роль».

«Да, Лили превосходно передала образ Джоан, - соглашается Стивен Найт. – Она была для Бобби суррогатной матерью, старалась защитить его и выручить. Сцены с их участием невозможно смотреть без комка в горле».

По словам Лили Рабе, чем больше она узнавала о своей героине и ее взаимоотношениях с братом, тем больше она влюблялась в этот характер: «В конце концов я буквально бредила ею и их отношениями. Нет никаких сомнений, что гениальны были они оба, только проявлялось это у каждого по-разному. Джоан по-настоящему опередила свое время – она глубоко интересовалась органическим сельским хозяйством. Посреди Манхэттена она умудрялась вырастить плодоносящие яблони. По-моему, это прекрасная метафора того, кем эта женщина была для Бобби». Неважно, что делал ее младший брат – Джоан гордилась им и поддерживала Бобби на протяжении всей своей жизни (она скончалась в 1998 году). «Но сердце ее постоянно болело за Бобби, - говорит Рабе. – Она видела, как с ним обращаются в шахматном мире, и беспокоилась, принимает ли кто-то во внимание его чувства? Да, у него есть все, о чем так мечтают люди, но достаточно ли этого для самого Бобби?»

Лили говорит, что она большая поклонница творчества Цвика. «Я ужасно рада, что мне удалось поработать с ним. Эд замечательный рассказчик, и его крайне интересуют связи между людьми. Он делает так, что зритель не может оторваться от происходящего на экране и жадно следит за отношениями героев. Когда снимаешь кино о чьей-то жизни, это неизбежно значит, что что-то будет пропущено, ведь столько важных сведений нужно уместить в пару часов. Но в этом фильме показаны наиболее значимые и напряженные моменты из жизни Фишера. Мне кажется, что я по-новому увидела всю эту историю».

Роль матери шахматиста Регины Фишер исполнила Робин Уайгерт, изобразившая свою героиню с неожиданным пониманием и сочувствием. «Регина была необычной женщиной, - рассказывает Цвик. – Как и у многих американских коммунистов пятидесятых, ее убеждения были непоколебимы. Она была страстной натурой, очень догматичной и неосознанно подавляла своих детей. По ее мнению, борьба за мир была куда важнее семьи. Сыграть такого человека могла лишь отважная актриса, и Робин великолепно справилась со своей задачей».

Во взаимоотношениях Бобби и Регины Стивен Найт видит горькую иронию: «Регина была ярой коммунисткой, она искренне верила в правоту советской системы. Но именно она произвела на свет ребенка, который помог эту систему разоблачить. Бобби был обижен на мать за то, что она предоставила его самому себе, пока он рос, и в то же время хотел произвести на нее впечатление. Личные и политические мотивы сплелись в этой истории неразрывно. Взяв реванш над Россией, Бобби мстит своей матери».

Регина Фишер, безусловно, была незаурядной и чрезвычайно амбициозной женщиной. Она мечтала быть врачом, однако ей удалось лишь стать лучшей ученицей на курсах медсестер. Она свободно говорила на шести языках; училась в Германии, России, Франции, но была вынуждена всюду прерывать обучение – всегда не по собственной воле. Свои упрямство и настойчивость Бобби унаследовал от нее – равно как и печально известную паранойю.

По словам Робин Уайгерт, легче всего было бы представить Регину эксцентричной, запутавшейся или просто-напросто эгоисткой. «Но я считаю, что она была героиней, которой удалось выстоять и не сломаться в тяжелых условиях, - говорит актриса. – С пяти лет она была вынуждена сама заботиться о себе. Она жила в нацистской Германии и в сталинской России. Представьте, что ей довелось повидать и пережить. Из-за того, что она была коммунисткой, несладко приходилось и тем, кто с ней работал, – их подробно расспрашивали о Регине, ведь это была эпоха маккартизма».

История Бобби и его матери близка Уайгерт по личным причинам: «Мой отец был психоаналитиком, исследовавшим природу творчества и гениальности. Он изучал судьбы знаменитостей, и среди тех, кто интересовал его, был Фишер. Регина же кажется мне похожей на мою бабушку – она опередила свое время и считала, что карьера должна быть на первом месте. Пока я работала над этой ролью, вспомнила многое из детства, что казалось мне давно забытым»

Об Эдварде Цвике и его творческой манере актриса отзывается в самых лестных словах: «Ему нужно, чтобы его картина получилась визуально достоверной и как можно более законченной. Он старается достичь этого с помощью сценария, операторской работы… Его стремление к точности не может не впечатлять. Не случайно многие актеры, которые заняты в этом проекте, пришли из театральной среды. Эду нужен именно такой уровень мастерства».

Даже двое юных актеров, сыгравших Бобби Фишера в детстве и подростковом возрасте – Шеймус Дэви-Фицпатрик и Эйден Лавкамп, - не новички в своей профессии. «Они оба чудесные ребята, - говорит Уайгерт. – Эйден был занят в эпизоде, где Бобби впервые в жизни проигрывает шахматному мастеру. Эд предупредил его и его маму, что прибегнет к кое-каким техникам, чтобы добиться у Эйдена нужных эмоций. Когда начались съемки, видеть происходящее было нелегко. Но когда сцена была снята, Эйден похлопал Эда по руке и сказал: «Спасибо, что помогли мне сыграть как надо».

ВОКРУГ СВЕТА С БОББИ ФИШЕРОМ

Решив продюсировать «Жертвуя пешкой» без помощи голливудских студий, Гейл Кац и Тоби Магуайр пошли на осознанный риск. «Да, порой этот путь был тернистым, но результат стоил того, - утверждает Кац. – Обойдясь очень ограниченным бюджетом, мы сумели создать картину, выглядящую как крупный студийный проект. Он охватывает три десятилетия, показывает жизнь всего мира, в нем содержится масса волнующих моментов и заняты выдающиеся актеры».

Огромное внимание уделялось тому, чтобы предметы и обстановка в кадре выглядели максимально достоверно. «Мы, так сказать, прочесали все частым гребнем, - рассказывает продюсер. – Потребовалось изучить много материала, чтобы как можно точнее изобразить ключевые события жизни Бобби. Фильм, как все картины Эда, получился всеобъемлющим – в нем рассказывается о целой эпохе и масштабном мировом событии; не только о судьбах двух людей, но о противостоянии двух стран».

Для участия в новом проекте Цвик пригласил двух своих давних соратников – второго режиссера Дарина Риветти и режиссера монтажа Стивена Розенблюма. «Новичком» в творческой группе стал оператор-постановщик Брэдфорд Янг («Сельма», «Самый жестокий год»). «На фестивале «Санденс» Брэдфорду два раза присуждали награду за лучшую операторскую работу, - говорит Цвик. – Это невероятно талантливый человек, который работает в новом, экспериментальном ключе. Я хотел, чтобы этот фильм визуально отличался от моих предыдущих картин, и выходить из зоны комфорта было страшновато». Янг, в свою очередь, не скупится на похвалы режиссеру и фильму, который он называет самым масштабным проектом из всех, над которыми ему доводилось работать: «Эд очень мудрый и щедрый режиссер. Он предоставляет команде большую свободу действий, чтобы все могли творить на свое усмотрение. Но должен сказать, что в том, каким должен быть визуальный облик фильма, наши взгляды совпали. Действие картины начинается в середине века, а заканчивается все 1972-м годом, но это не просто линейно развивающаяся драма. Она содержит глубокий психологический подтекст, который мы и постарались отразить».

К тому моменту, когда Янг присоединился к группе, у художника-постановщика Изабель Гюэй и художника по костюмам Рене Эйприл уже имелось четкое видение дизайна фильма в целом. «Я пошел по уже проторенной ими дорожке, ориентируясь на оставленные указатели, - говорит оператор. – Середина двадцатого века – время очень узнаваемое в архитектурном отношении, поэтому моя задача в основном сводилась к освещению пространств, лиц и тел. Мы подобрали типичные для определенных временных периодов цвета и совместили их с общей зеленовато-синей гаммой».

Чтобы подчеркнуть, что действие происходит в разные временные промежутки, Цвик и Янг задействовали разные форматы съемок. «Примерно на восемьдесят процентов фильм снят на цифру, но и без пленки, конечно, не обошлось, - поясняет Брэдфорд. – Мы снимали в формате «Супер-16» и на «Болекс», в черно-белом варианте и на обращаемую пленку… Было ясно, что кино получится гораздо более правдоподобным, если использовать те типы пленки, которые были в ходу в ту пору, или хотя бы максимально приближенные к ним аналоги».

Проводить съёмки решено было в Монреале. Этот город должен был вместить всю обширную географию фильма, действие которого происходит в Бруклине, Санта-Монике и Рейкьявике. «Архитектура Монреаля просто потрясает, в том числе и своим разнообразием, - говорит Цвик. - И в нем много зданий как раз шестидесятых–семидесятых годов, так что нам было где разгуляться. Так, некоторые исландские сцены снимались в Монреальском университете. Некоторые кварталы, застроенные многоквартирными домами, очень напоминают Бруклин, и там даже есть парк, который выглядит в точности как Вашингтон-Сквер-парк. Как только мы обнаружили его, стало ясно, что для съемок все готово».

Изабель Гюэй провела в Монреале полные две недели, исследуя окрестности. «Самым трудным было «адаптировать» Монреаль под Санта-Монику, - признается она, - а самым важным – отыскать подходящее здание (нужно было, чтобы оно относилось к определенному периоду) для отеля «Мирамар», где проходил первый матч между Бобби и Спасским. Как только у нас вырисовалась общая структура дизайна, дальше уже было легче. Мы могли дополнять ее другими элементами – например, гигантскими пальмами, которые привезли из Флориды. К этому прибавили немножко компьютерной графики, и результат получился замечательный».
Далее творческая группа переместилась в Исландию и Санта-Монику для дополнительных натурных съемок. «Это было совершенно необходимо, - поясняет Цвик. – И то, и другое – абсолютно уникальные места. Пускай мы и соорудили в Монреале мотель, от которого остается полное ощущение, что это мотель из Санта-Моники, все равно – в фильме есть сцены на пляже, который ничем не заменишь. Хоть наш бюджет и был ограничен, все же нам удалось слегка приправить картину малой толикой реальности, и это помогло всему остальному встать на места».

«Изабель Гюэй и ее команда проделали неоценимую работу, - говорит Гейл Кац. – Такого рода фильмы часто становятся настоящим кошмаром из-за того, что для них требуется куча реквизита. У нас были разные шахматы, разные часы, вывески и еще миллион всяких вещичек. Все это тщательнейшим образом создали наши художники».

В рейкьявикской гостинице, где в 1972 году жил Фишер, творческой группе улыбнулась нежданная удача – там нашлась та самая шахматная доска, за которой сражались Фишер и Спасский, с автографами обоих игроков. «У нас уже были реплики кресел Herman Miller, в которых они сидели. Их компания выполнила по нашему индивидуальному заказу, - рассказывает Кац. – Так как сейчас эти кресла выглядят немного иначе, мы попросили фабрику изготовить специально для нас четыре экземпляра, которые были бы точно такими же, как у Бобби и Бориса». Обнаружился в Рейкьявике и стол, за которым шла игра. «Нам удалось переправить его из Исландии в Монреаль, - говорит Цвик. – Так что финальный матч между Тоби и Львом проходит за настоящим спасско-фишеровским столом. И нам, и актерам было приятно осознавать, что в нашем фильме есть хотя бы в некоторой степени что-то подлинное».
Костюмы героев были призваны отражать как дух времени, так и натуру персонажей. «Когда у героя есть реальный прототип, мы стараемся подобраться так близко к правде жизни, как только это возможно, - говорит Рене Эйприл. – Пускай его одежда не будет ровно той же самой, но мы пытаемся по максимуму передать ее суть».

Большинство действующих лиц в картине Цвика – мужчины в костюмах, да и наряды других персонажей выполнены в приглушенной цветовой гамме вне зависимости от времени действия. «В основном это разные оттенки коричневого, много оранжевого и мшисто-зеленого, - перечисляет Эйприл. – Я сверялась с книгами и каталогами того времени, которые собирала годами. Они помогают понять, что тогда носили обычные люди и что какую одежду они могли позволить себе купить».

Одежда Фишера передает его противоречивое желание подстроиться под окружающих и одновременно выделиться. «Даже когда Бобби стал чемпионом страны по шахматам, он продолжал ходить в джинсах, кроссовках и каких-то жутких свитерах, - говорит Эйприл. – Затем в один прекрасный день он решил надеть костюм, поскольку захотел подчеркнуть свою принадлежность к шахматному миру. Благодаря фотографиям мы знали, что он любил необычные галстуки, так что мы немало развлеклись, подбирая их. Мы выбирали самые кричащие варианты – и они отлично подходили этому герою. Кроме того, мы слегка укоротили ему рукава: это заставило персонажа выглядеть неуклюже, каким он, собственно, и был».

Отличительным знаком внешнего облика Спасского были знаменитые темные очки, служившие барьером между ним и внешним миром. «Борис часто носил их, - рассказывает Лев Шрайбер. – Мы с Эдом решили, что это выглядело очень интересно и даже стильно – ведь в своей стране Спасский был немного рок-звездой. Также очки делали его более устрашающей фигурой в глазах Бобби и обеспечивали Борису хоть какое-то уединение в мире, где все было на виду».

Чтобы детально воссоздать обстановку матчей в Рейкьявике, творческая группа обратилась за помощью к Ришару Берубе, главе Квебекской шахматной федерации. «Ришар не только мастер по шахматам, он еще и историк шахмат, - говорит Цвик. – Он точно знает, что означал каждый ход и подробно рассказал нам, какими были матчи, проводившиеся сорок лет назад. Он знает, как выглядели записные книжки Фишера, на каких досках тогда играли и даже из чего были сделаны фигуры».
Берубе приобщился к игре в шахматы в двенадцатилетнем возрасте, примерно в то же время, когда состоялся «матч века». Он помнит, как сложно было в ту пору купить шахматный набор. «Бобби Фишер изменил все, - говорит он. – Популярность этой игры резко выросла. До матча со Спасским Шахматная федерация США насчитывала 12.000 участников. Через два-три года их число превысило 60.000».

В конце концов старший брат Ришара сам изготовил для него набор из гаек и болтов. Именно с помощью этих самодельных шахмат Берубе научился играть, стал мастером в 24 года и вошел в десятку лучших шахматистов Квебека.
«Моей первой задачей было превратить актеров в шахматистов, - объясняет он. – Это не очень-то просто, потому что у тех, кто играет в шахматы, особый тип мышления. Они должны научиться двигать фигуры в уме. Шахматы трехмерны. Клетки представляют собой материальный мир, ходы сопоставимы с временем, а доска – это космос. Все в этой игре строится на деталях».
Первым Берубе начал работать с Магуайром, которому пришлось за очень короткое время обучиться играть на уровне, достаточном, чтобы достоверно изобразить участника чемпионата. «Тоби отлично справился, - хвалит своего подопечного Ришар. – Он уловил самоощущение шахматиста – как нужно передвигать фигуры, как мыслить... Кроме того, он побывал на Монреальском открытом турнире, чтобы посмотреть, как играют гроссмейстеры, и это, думаю, тоже помогло».

Магуайр отзывается о процессе обучения как об «очень захватывающем». «Мне всегда было интересно психологическое противостояние, - говорит он. – Но чтобы добиться здесь серьезных успехов, нужно посвятить этому занятию себя целиком».
Когда начались съемки, степень участия Берубе в работе над фильмом только увеличилась. Он вникал практически во все детали, вплоть до того, какими должны были быть таблицы рейтинга и таймеры, чтобы в фильме все выглядело как можно более правдоподобно. «Моя работа затрагивала почти все департаменты, - говорит он. – Я считаю, что важнейший свой вклад я сделал, когда помог внести небольшие изменения в сценарий. Мы переписали некоторые реплики, относившиеся к шахматам, и слегка отшлифовали язык. Точность очень важна в шахматах. Если ошибка будет допущена, ее сразу станет видно. Эд точно ухватил атмосферу шахматного матча – он понял, какое там царит напряжение. Я считаю, он снимает как шахматист - всегда хорошо подготовлен и видит, какие ходы должен будет сделать дальше».

Заядлым любителям шахмат фильм должен понравиться во многих отношениях – так считает Берубе. «В нем есть несколько моментов, которые шахматисты должны узнать, - говорит он. – Мы воспроизвели несколько хорошо известных игр, например, матч между Ройбеном Файном и Фишером, который закончился тем, что Файну был поставлен шах и мат, или матч между Ломбарди и советским гроссмейстером Тиграном Петросяном». Однако Берубе убежден, что картина будет интересна и обычным зрителям, которые далеки от мира шахмат, но ценят интересную, хорошо рассказанную историю. «Кинематографистам удалось оживить Бобби Фишера, а это нелегкая задача, - убежден он. – Это был сложный, противоречивый человек, но они хорошо уловили этот образ. На мой взгляд, Тоби Магуайр стал настоящим воплощением Фишера. Он мог бы ограничиться только тем, что выучил шахматные ходы, чтобы походить на настоящего шахматиста, но решил узнать больше и о самом Бобби».

Вторым консультантом создатели фильма пригласили Джозефа Понтеротто, автора книги «A Psychobiography of Bobby Fischer: Understanding the Genius, Mystery and Psychological Decline of a World Chess Champion». Доктор Понтеротто посвятил сбору материала для книги более четырех лет. Он создал подробнейшие психологические портреты Фишера-ребенка и Фишера-взрослого, а также описания его матери и сестры. «Нужно было помочь актерам вникнуть в психологию этой семьи и понять, как на нее повлияли политика и культура «холодной войны», - рассказывает он. – Для работы над ролью Тоби Магуайр побеседовал со многими близкими знакомыми Фишера, в том числе с его биографом Фрэнком Брэди и с некоторыми тренерами Бобби. Тоби замечательно ухватил и фантастический талант Бобби, и его паранойю».

Изучая жизнь Фишера и его генетический бэкграунд, а также психосоциальные стресс-факторы, которые могли влиять на него, Понтеротто заполучил досье, которое ФБР вело на шахматиста и его мать. В нем насчитывалось почти тысяча страниц. «Эта семья уделяла секретности особое внимание – вероятно, потому, что за ними периодически велась слежка, - говорит он. – У Бобби была высокая предрасположенность к психическому расстройству. Шахматы стали его священным убежищем, сформировали его личность, но они же изолировали его от всех. Чемпионат мира стал вершиной его карьеры, и когда достигать было уже нечего, паранойя Фишера расцвела полным цветом».

Самым большим вопросом относительно Фишера, продолжает Понтеротто, всегда был следующий: в самом ли деле Бобби был психически болен или всего лишь отличался эксцентричным поведением? «Существует стереотип, что среди величайших шахматистов высок уровень душевнобольных, но мое исследование не подтверждает это, - говорит он. – Некоторые нейрофизиологи придерживаются теории, что высокоодаренным людям хуже удается фильтрация раздражителей. Благодаря этому они демонстрируют высокий уровень нестандартного мышления, но, к сожалению, оказываются более подвержены душевным недугам. Впрочем, это всего лишь гипотеза, которая требует дальнейшего подтверждения».

Событийная точность фильма произвела на Понтеротто большое впечатление, в особенности те моменты, которые связаны с самыми болезненными деталями жизни Фишера. «Да, тут обошлось без сахара, - замечает он. – Постепенно Бобби потерял всех своих друзей, включая Ломбарди и Пола Маршалла. Он умер в одиночестве. Но при этом внес гигантский вклад в шахматную теорию. Он придал шахматам особую притягательность, отметил их особой печатью. Такого не бывало ни до него, ни после».

«Однажды летом мир смог понаблюдать за тем, как один самоуверенный американец сражается с Борисом Спасским и советской шахматной махиной, - вспоминает Понтеротто, который именно тогда сам начал играть в шахматы. – Невозможно передать, какой ажиотаж царил вокруг этого события. Шахматную игру впервые транслировали по телевидению. Ставки росли; карьера шахматиста стала казаться чем-то заманчивым, потому что Бобби Фишер потребовал, чтобы к шахматным игрокам относились как к профессионалам».

«Те, кто не может помнить 1972-й, наверняка изумятся тому, что происходило вокруг этого матча, - говорит Стивен Найт. – Это был поворотный год – теперь историки говорят, что он стал началом конца «холодной войны». Победа Бобби над Спасским ознаменовала именно это. В Рейкьявике столкнулись две противоборствующие философии; за спинами двоих людей, сидевших за шахматной доской, кипел глобальный конфликт. Вы бы даже не осмелились предположить ничего подобного, но именно так все и было».

«Люди ходят в кино, чтобы увидеть какой-то незнакомый им мир, - подытоживает Эдвард Цвик. – Я хочу, чтобы зрители забыли о себе, растворившись в чужом опыте. Основная сложность состояла в том, чтобы представить шахматный мир в манере, понятной любому зрителю. Мы старались сделать нашу картину увлекательной даже для тех, кто плохо знаком с шахматными правилами, поскольку она становится путеводителем по разуму Бобби Фишера. Я считаю, что у нас получился по-настоящему интересный, эмоциональный и захватывающий фильм. И все это – благодаря сценарию и актерам».