В прокат вышли «Разомкнутые объятия» – недооцененный фильм Педро Альмодовара, на фоне любовных воспоминаний слепого сценариста рассказывающий о том, что отличает искусство от ширпотреба.
Когда-то слепой сценарист Гарри Кейн (Льюис Омар) был зрячим и жовиальным режиссером Матео Бланко. Сейчас он не стесняется пользоваться женской сердобольностью, чтобы затащить в постель очередную красотку, предложившую перевести его через дорогу. А тогда он корпел над комедией «Девушки и чемоданы» и переживал опасный роман с актрисой Леной (Пенелопа Крус): ее богатый муж, продюсер картины, заставлял своего сына шпионить, снимая Лену на камеру, а затем расшифровывал разговоры с помощью специалиста, умеющего читать по губам. То, чем закончилась эта история, Кейн-Бланко решил выкинуть из головы. Выкинуть вместе со старой жизнью, вместе со старой профессией, но через десяток с лишним лет прошлое постучится в дверь его квартиры, и задвинутый на задворки сознания паззл сложится в небывалую интригу, хитросплетениям которой позавидовали бы сценаристы «Просто Марии» и «Санта-Барбары» вместе взятые.
Мыльные оперы упомянуты здесь не просто так, но отнюдь не для того, чтобы унизить режиссера.
Наоборот, одна из основных заслуг Альмодовара состоит в том, что он умудряется возвышать пылкие сериальные разборки до настоящего кино. Иногда чуть с большей, иногда чуть с меньшей иронией демонстрируя, что предсказуемые любовные многоугольники, откровения «Он твой отец», трагические автокатастрофы и прочие изношенные атрибуты дешевых любовных романов могут при должном умении обращаться в искусство. Все дело в ловкости руки, просто-напросто в монтаже: в «Разомкнутых объятиях» Альмодовар обнажает свою авторскую позицию, на примере «Девушек и чемоданов» открыто заявляя, что гениальную картину отличает от пошлейшей лишь правильный выбор дублей.
Это признание, циничное, откровенное и остроумное, бросающее вызов не только кино, но и искусству как таковому, к сожалению, оказалось недооцененным. Номинированный на каннскую «Пальмовую ветвь», «Разомкнутые объятия» не только проскочил мимо наград, но и вообще удостоился весьма скептической критики с рефреном «Альмодовар устал».
Но сдается, дело не только в нем, но и в нас.
Посмотрите на фестивальные программы — социалка, чернуха, реализм, провокация: на фоне серьезных каннских лауреатов вроде «Белой ленты» или «Пророка» яркий, как фотография в модном журнале, красивый и лживый, как курортная открытка, легкий даже на пике трагизма фильм Альмодовара – белая ворона, едва ли не пощечина общему тренду.
Вероятно, все встало бы на свои места, снабди режиссер фильм тарантиновской ухмылкой, напичкай картину искупительным сарказмом.
Сказать, что его тут нет, значит соврать, ведь «Девушки и чемоданы» — узнаваемая самопародия на «Женщин на грани нервного срыва». Однако в остальном, как любое признание, «Разомкнутые объятия» скорее печален, нежели весел. А потому вслед фильму несутся и вовсе гротескные претензии в отсутствии старого доброго альмодоваровского паноптикума с трансвеститами.
Но в этом вакууме, в который волей-неволей угодила картина, становится как никогда заметным один очевидный факт: кино Альмодовара никогда не устареет, оно существует вне времени и вне тенденций.
Просто потому, что люди всегда будут влюбляться, изменять, хранить секреты и плакать в подушку, а если нет, то хотя бы тайком и не очень упиваться подробностями чужой сочной жизни, млеть от красных машин и красных туфель на каблуках, ловить запретный кайф, свое guilty pleasure, от приторных страстей и пошловатых красоток. Мода модой, а Альмодовар без зрителя не останется.
Когда-то слепой сценарист Гарри Кейн (Льюис Омар) был зрячим и жовиальным режиссером Матео Бланко. Сейчас он не стесняется пользоваться женской сердобольностью, чтобы затащить в постель очередную красотку, предложившую перевести его через дорогу. А тогда он корпел над комедией «Девушки и чемоданы» и переживал опасный роман с актрисой Леной (Пенелопа Крус): ее богатый муж, продюсер картины, заставлял своего сына шпионить, снимая Лену на камеру, а затем расшифровывал разговоры с помощью специалиста, умеющего читать по губам. То, чем закончилась эта история, Кейн-Бланко решил выкинуть из головы. Выкинуть вместе со старой жизнью, вместе со старой профессией, но через десяток с лишним лет прошлое постучится в дверь его квартиры, и задвинутый на задворки сознания паззл сложится в небывалую интригу, хитросплетениям которой позавидовали бы сценаристы «Просто Марии» и «Санта-Барбары» вместе взятые.
Мыльные оперы упомянуты здесь не просто так, но отнюдь не для того, чтобы унизить режиссера.
Наоборот, одна из основных заслуг Альмодовара состоит в том, что он умудряется возвышать пылкие сериальные разборки до настоящего кино. Иногда чуть с большей, иногда чуть с меньшей иронией демонстрируя, что предсказуемые любовные многоугольники, откровения «Он твой отец», трагические автокатастрофы и прочие изношенные атрибуты дешевых любовных романов могут при должном умении обращаться в искусство. Все дело в ловкости руки, просто-напросто в монтаже: в «Разомкнутых объятиях» Альмодовар обнажает свою авторскую позицию, на примере «Девушек и чемоданов» открыто заявляя, что гениальную картину отличает от пошлейшей лишь правильный выбор дублей.
Это признание, циничное, откровенное и остроумное, бросающее вызов не только кино, но и искусству как таковому, к сожалению, оказалось недооцененным. Номинированный на каннскую «Пальмовую ветвь», «Разомкнутые объятия» не только проскочил мимо наград, но и вообще удостоился весьма скептической критики с рефреном «Альмодовар устал».
Но сдается, дело не только в нем, но и в нас.
Посмотрите на фестивальные программы — социалка, чернуха, реализм, провокация: на фоне серьезных каннских лауреатов вроде «Белой ленты» или «Пророка» яркий, как фотография в модном журнале, красивый и лживый, как курортная открытка, легкий даже на пике трагизма фильм Альмодовара – белая ворона, едва ли не пощечина общему тренду.
Вероятно, все встало бы на свои места, снабди режиссер фильм тарантиновской ухмылкой, напичкай картину искупительным сарказмом.
Сказать, что его тут нет, значит соврать, ведь «Девушки и чемоданы» — узнаваемая самопародия на «Женщин на грани нервного срыва». Однако в остальном, как любое признание, «Разомкнутые объятия» скорее печален, нежели весел. А потому вслед фильму несутся и вовсе гротескные претензии в отсутствии старого доброго альмодоваровского паноптикума с трансвеститами.
Но в этом вакууме, в который волей-неволей угодила картина, становится как никогда заметным один очевидный факт: кино Альмодовара никогда не устареет, оно существует вне времени и вне тенденций.
Просто потому, что люди всегда будут влюбляться, изменять, хранить секреты и плакать в подушку, а если нет, то хотя бы тайком и не очень упиваться подробностями чужой сочной жизни, млеть от красных машин и красных туфель на каблуках, ловить запретный кайф, свое guilty pleasure, от приторных страстей и пошловатых красоток. Мода модой, а Альмодовар без зрителя не останется.
http://www.gazeta.ru
