Думается, за решением выпустить "17 мгновений" в цвете стояло не столько желание привлечь внимание молодежи, которая ч/б якобы вообще не воспринимает, а скорее моральная подготовка телезрителя к выходящему осенью приквелу "17 мгновений" под названием "Исаев". Фрагменты из "Исаева", и черно-белые, как бы стилизованные под "17 мгновений", и цветные, были вмонтированы в рекламу во время показа первых двух цветных серий "Мгновений" с явным расчетом намекнуть на преемственность между старым и новым сериалами, а также сгладить культурный шок от того обстоятельства, что в молодости будущий штандартенфюрер Штирлиц имел лицо артиста Даниила Страхова.
Кроме этой мотивировки, трудно представить какие-то разумные доводы для решения раскрасить фильм, который стал культовым именно в черно-белом варианте и без цвета не страдает недостатком какой-то визуальной информации. Одно дело, когда руки чешутся разукрасить во все цвета радуги какой-нибудь костюмный исторический боевик с богатыми интерьерами и ландшафтами. Но выбор "17 мгновений" тем более странен для такого эксперимента, что там просто нечего раскрашивать — в цветовой гамме доминирует черная эсэсовская форма, и появление цвета дает преимущественно один эффект: черный разбавляется красным в виде нарукавных повязок, ковровых дорожек и штор в кабинете Кальтенбруннера. Упоминаются, правда, еще красные глаза Мюллера, которого Кальтенбруннер подозревает в злоупотреблении спиртным, но глаза у Леонида Броневого в цветном варианте совсем не красные, а довольно белесые — с лицами авторы цветной версии обошлись вообще очень аккуратно, предпочитая недокрасить, чем перекрасить (например, глаза Светлане Светличной можно было сделать хоть капельку голубее). Поначалу даже этот робкий целомудренный мейк-ап несколько режет глаз: глядя на лицо Штирлица, обычно благородного жемчужно-серого оттенка, а теперь покрытое легким колониальным загаром, словно штандартенфюрер пристрастился к солярию, думаешь, что с таким же успехом можно было раскрасить мраморную статую тональным кремом и румянами, а то у нее какая-то неестественная, нездоровая меловая бледность.
Но постепенно к этим загорелым арийцам можно притерпеться и в общем даже поблагодарить авторов цветной версии, что они избежали ядовитой, агрессивной "кодаковской" яркости и, как могли, стремились к естественности. Были раньше такие книжки-раскраски, которые достаточно было помазать смоченной в чистой воде кисточкой, и нужный оттенок проступал сам собой. Эти водянистые цвета вспоминаются, когда Штирлиц в весеннем лесу смотрит на пролетающих птичек: и лес зеленеет довольно сдержанно, и небо едва тронуто легкой голубизной — изображение скорее тонированное, чем щедро размалеванное, а в некоторых фрагментах, когда цвет приглушается почти что до сепии, о нем и вовсе начинаешь забывать.
В одежде персонажей доминирует серый (но он и в ч/б серый) и практичный коричневый: кашне Штирлица, галстук и брюки Шелленберга, шарф пастора Шлага и плащ провокатора Клауса. И только с лучшей подругой Штирлица фрау Заурих, которую он вывозит выгулять в лесок, стилисты позволили себе вольности, наделив ее розовой сумочкой, сиреневыми перчатками и желтой бутоньеркой на шляпке. Но в целом человеку с колористической фантазией развернуться в фильме Татьяны Лиозновой совершенно негде — официальные интерьеры Третьего рейха не дают в этом плане особых возможностей: ну вот разве что в бункере у Гитлера обнаруживаются картины в буржуазных золоченых рамах, на столе Кальтенбруннера маячит зеленый, под малахит, чернильный прибор, а самым оригинальным оттенком в первых двух сериях запоминается фисташковый томик Шиллера, где Штирлиц хранит ключ от шифра. Так что надеяться на острые цветовые ощущения от обновленных "Мгновений" не приходится, хотя есть еще надежда дождаться серий, действие которых происходит в Берне на Цветочной улице, и посмотреть на разноцветных птичек в магазине напротив конспиративной квартиры и витраж окна, из которого выпадает профессор Плейшнер.
Кроме этой мотивировки, трудно представить какие-то разумные доводы для решения раскрасить фильм, который стал культовым именно в черно-белом варианте и без цвета не страдает недостатком какой-то визуальной информации. Одно дело, когда руки чешутся разукрасить во все цвета радуги какой-нибудь костюмный исторический боевик с богатыми интерьерами и ландшафтами. Но выбор "17 мгновений" тем более странен для такого эксперимента, что там просто нечего раскрашивать — в цветовой гамме доминирует черная эсэсовская форма, и появление цвета дает преимущественно один эффект: черный разбавляется красным в виде нарукавных повязок, ковровых дорожек и штор в кабинете Кальтенбруннера. Упоминаются, правда, еще красные глаза Мюллера, которого Кальтенбруннер подозревает в злоупотреблении спиртным, но глаза у Леонида Броневого в цветном варианте совсем не красные, а довольно белесые — с лицами авторы цветной версии обошлись вообще очень аккуратно, предпочитая недокрасить, чем перекрасить (например, глаза Светлане Светличной можно было сделать хоть капельку голубее). Поначалу даже этот робкий целомудренный мейк-ап несколько режет глаз: глядя на лицо Штирлица, обычно благородного жемчужно-серого оттенка, а теперь покрытое легким колониальным загаром, словно штандартенфюрер пристрастился к солярию, думаешь, что с таким же успехом можно было раскрасить мраморную статую тональным кремом и румянами, а то у нее какая-то неестественная, нездоровая меловая бледность.
Но постепенно к этим загорелым арийцам можно притерпеться и в общем даже поблагодарить авторов цветной версии, что они избежали ядовитой, агрессивной "кодаковской" яркости и, как могли, стремились к естественности. Были раньше такие книжки-раскраски, которые достаточно было помазать смоченной в чистой воде кисточкой, и нужный оттенок проступал сам собой. Эти водянистые цвета вспоминаются, когда Штирлиц в весеннем лесу смотрит на пролетающих птичек: и лес зеленеет довольно сдержанно, и небо едва тронуто легкой голубизной — изображение скорее тонированное, чем щедро размалеванное, а в некоторых фрагментах, когда цвет приглушается почти что до сепии, о нем и вовсе начинаешь забывать.
В одежде персонажей доминирует серый (но он и в ч/б серый) и практичный коричневый: кашне Штирлица, галстук и брюки Шелленберга, шарф пастора Шлага и плащ провокатора Клауса. И только с лучшей подругой Штирлица фрау Заурих, которую он вывозит выгулять в лесок, стилисты позволили себе вольности, наделив ее розовой сумочкой, сиреневыми перчатками и желтой бутоньеркой на шляпке. Но в целом человеку с колористической фантазией развернуться в фильме Татьяны Лиозновой совершенно негде — официальные интерьеры Третьего рейха не дают в этом плане особых возможностей: ну вот разве что в бункере у Гитлера обнаруживаются картины в буржуазных золоченых рамах, на столе Кальтенбруннера маячит зеленый, под малахит, чернильный прибор, а самым оригинальным оттенком в первых двух сериях запоминается фисташковый томик Шиллера, где Штирлиц хранит ключ от шифра. Так что надеяться на острые цветовые ощущения от обновленных "Мгновений" не приходится, хотя есть еще надежда дождаться серий, действие которых происходит в Берне на Цветочной улице, и посмотреть на разноцветных птичек в магазине напротив конспиративной квартиры и витраж окна, из которого выпадает профессор Плейшнер.
http://www.kommersant.ru
