Детально о кинофильме «Душевная кухня»

Зинос Казанзакис держит не слишком людный ресторанчик на окраине Гамбурга. Немногочисленные посетители довольствуются нехитрой стряпней его собственного приготовления и наизусть знают меню, состоящее из нескольких строк на одном листке. Тихая жизнь идет своим чередом, пока на голову Зиноса не сваливаются все 33 несчастья. Из тюрьмы в «увольнительные» начинает регулярно выходить его беспутный брат Ильяс (Мориц Бляйбтрой). По наводке приятеля, мечтающего прибрать ресторанчик к рукам и превратить его в бордель, заявляется санитарная инспекция, а за ней - налоговая полиция. И в довершении всех бед красавица-подружка бросает его и уезжает работать в Шанхай. Ситуация критическая, выход может быть только один: пригласить супершеф-повара и сделать ресторан самым модным местом Гамбурга! А попутно решить проблемы в личной жизни.

Жизнь проходит, пока мы строим планы.

Джон Леннон

Ресторан «Душевная Кухня» в гамбургском районе Вильгельмсбург не славится изысканной кухней, но окрестным завсегдатаям заведения нравится еда, которую Зинос (Адам Бусдукос) готовит в своей видавшей виды фритюрнице. Он кормит посетителей пиццей быстрого приготовления, фишбургерами с картофельным салатом, гавайскими гамбургерами и макаронами с сыром. К тому же в «Душевной кухне» всегда играет отличная музыка – соул и фанк. И всё это - в помещении старого склада, который Зинос снимает вместе со старым лодочным мастером Сократом (Демир Гёкгиль). Зинос всегда страшно занят в своем ресторане, и однажды опаздывает на прощальный ужин к своей девушке. Надин (Фелин Рогган), красавица из хорошей семьи, уезжает в Шанхай работать корреспондентом центральной газеты. Это событие она отмечает с родственниками в изысканном ресторане на берегу Эльбы. Именно там Зинос и становится свидетелем сцены увольнения эксцентричного шеф-повара (Бироль Юнель), отказавшегося готовить горячий гаспачо. Шейн окончательно покоряет Зиноса, когда кричит владельцу ресторана: «Ты продаешь здесь то, что не продается: любовь, секс и душу!». Решив самостоятельно передвинуть посудомоечную машину, Зинос срывает спину, и решает нанять Шейна на замену себе. Но тут-то у него и начинаются проблемы. Несмотря на то что Шейн готовит превосходно, завсегдатаи заведения не желают есть его стряпню – они требуют вернуть в меню их любимые полуфабрикаты. Теперь единственными посетителями «Душевной Кухни» остались брат Зиноса Ильяс (Мориц Бляйбтрой), освобожденный из тюрьмы условно, и два его приятеля сомнительного вида (Сэм Акин и Марк Хоземанн). Обстоятельства давят на Зиноса со всех сторон: Надин уговаривает его переехать к ней в Шанхай, налоговая инспекторша (Катрин Стрибек) конфискует из ресторана стереосистему, а инспектор санэпиднадзора (Ян Феддер) намеревается и вовсе прикрыть заведение. Но несмотря на все эти проблемы и ужасные боли в спине, Зинос не собирается сдаваться, и на предложение риэлтора Ньюманна (Вотан Вилке Мёринг) продать помещение отвечает отказом.

Наконец лёд трогается: по соседству открывается школа танцев. Новым гостям ресторана нравится и кухня Шейна, и музыка, которую играет рок-группа официанта Луца (Лукас Грегорович). Ильяс тем временем влюбляется в официантку Лючию (Анна Бедерке). Ему необходимо произвести на девушку впечатление, и он подговаривает своих приятелей-бандитов украсть стереосистему, чтобы продемонстрировать Лючии свои диджейские навыки.

Слава о переменах в «Душевной Кухне» быстро распространяется. Всего несколько недель спустя заведение становится самым модным местом в городе, и вот уже гостям приходится буквально идти на штурм, чтобы попасть в ресторан Зиноса. Теперь у него достаточно денег, чтобы переоснастить помещение кухни и выплатить все налоги.

И всё же Зиносу не удается в полной мере насладиться успехом, потому что их с Надин отношения «на расстоянии» явно разваливаются. Неожиданно она перестает просить его о переезде в Шанхай, и тогда он решает поехать в Китай во что бы то ни стало, чтобы объясниться. Зинос уже было принимает решение продать ресторан Ньюманну, но неожиданно выясняет, что тот собирается превратить «Душевную кухню» в притон. Тогда он оформляет ресторан на Ильяса и устраивает прощальную вечеринку, которая выливается в настоящую оргию из-за того, что в десерт добавили большую дозу афродизиака.

Став хозяином ресторана, Ильяс проводит ничем не примечательный вечер в качестве нового управляющего «Душевной Кухни»: он тусуется с приятелями, выпивает, покуривает и играет в покер на карманные деньги. Неожиданно Ньюманн заходит в ресторан выпить пива, но в конце концов и он присоединяется к игре в покер. Ставки растут, время летит, и Ильяс выигрывает круг за кругом – пока удача вдруг не изменяет ему...

ПРОДЮСЕРЫ О ФИЛЬМЕ

«Душевная Кухня» - это яркий, дерзкий фильм о родных местах, в этом жанре много фильмов снималось в Германии в 50-е годы. История о дружбе, любви, жизни героев в небольшом, почти деревенском, сообществе, имя которому «Душевная Кухня». Это кино о «малой родине» или о Доме, о месте, где твои семья и друзья, где можно укрыться от невзгод, где случаются чудеса, где тебе везет или не везет в любви. «Душевная Кухня» - это кино не только об отношениях между людьми: нам хотелось бросить вызов ситуации, сложившейся со старыми рабочими кварталами, которые превращаются в престижные пригородные зоны и становятся лакомым куском для спекулянтов недвижимостью. Подобная история могла бы произойти в любом большом городе, где угодно в мире. Здесь же действие разыгрывается в Гамбурге - родном городе Фатиха Акина, а именно в окраинном районе Вильгельмсбург, на «развитии» которого в данный момент очень сфокусированы городские власти.

Мы старались снять «Душевную Кухню» как классическое киноповествование, чтобы соблюдая законы жанра, сохранить наш собственный неповторимый стиль и сделать фильм необычным.

Музыка в фильме выступает как один из главных героев, этим мы продолжаем традицию, начатую еще в фильме «Головой о стену». «Музыка – это пища для души!» - кричит Зинос на налоговую инспекторшу, которая конфискует из ресторана стереосистему. Музыка соул – это душа и сердце ресторана в Вильгельмсбурге: от инструментального фанка Kool & The Gang, Квинси Джонса или Mongo Santamaria до классических R’n’B треков Сэма Кука и Рута Брауна. Но в фильме звучит не только соул - в саундтреке смешаны гамбургский хип-хоп, электроника, живой рок, греческая рембетика и испанская “La Paloma” – типичный диджей-сет от Фатиха Акина. И, конечно, не может быть фильма о Гамбурге без песен Ханса Альберса, крупнейшего и популярнейшего немецкого актера и певца 30х-40х годов.

ФАТИХ АКИН О ФИЛЬМЕ

ИДЕЯ

Идея снять что-то вроде «Душевной Кухни» занимала меня уже давно. И история, рассказанная в фильме – подлинная. Я часто задумываюсь о своем старинном друге Адаме Бусдукосе и его «Таверне» в гамбургском квартале Оттенсен. Это место всегда было для нас больше, чем рестораном: это было центром наших приключений, местом сбора, местом для праздников, домом. Мне хотелось передать то чувство и образ жизни, которые связаны у меня с «Таверной», и будь я постарше, я бы уже не справился с этой задачей. Я уже не могу постоянно веселиться или тусовать по городским клубам пять вечеров в неделю. В какой-то момент у тебя появляются головные боли, музыка кажется слишком громкой, ты не выносишь весь этот сигаретный дым. Мы стареем, и это нормально, и в какой-то момент весь этот образ жизни просто исчезнет. Но всё же снять такой фильм мне казалось очень важным, потому что в этой теме есть и некий экзистенциальный смысл. Это фильм о еде, выпивке, вечеринках, танцах и о доме. Мне хотелось снять фильм о доме, без привязки к какой-либо конкретной национальности или к стране, к Германии или к Турции – это фильм о доме, не как о каком-то конкретном месте, а о состоянии души и об отношении к жизни.

О ТОМ, КАК СНИМАЛСЯ ФИЛЬМ

История появления на свет фильма “Душевная Кухня” напоминает Одиссею, начавшуюся еще в 2003 году. Просто мне нужно было проверить, как работает на новом компьютере текстовый редактор, а Адам как раз только что расстался со своей девушкой. И вот я просто начал печатать: “Сердце Адама разбито. В ресторане дела могли бы идти и получше”. Ну, дальше вы знаете. Так я напечатал 20 страниц, и первая версия была готова уже спустя пять дней. И тут я получил «Золотого Медведя» за “Головой о стену”, после чего “Душевная Кухня” мне уже не казалась таким уж важным сценарием. Я не мог освободиться от давления, которое приходит вместе с успехом. Как бы то ни было, нам нужна была новая история, чтобы наша компания “Corazon International”, созданная под съемки “Головой о стену” продолжала работать. Так мы сняли «По ту сторону Босфора», а «Душевная Кухня» продолжала «лежать в столе» уже довольно долго и мы продолжили дорабатывать сценарий. В какой-то момент я вообще решил, что хочу быть только продюсером этого фильма, а снимает пусть кто-нибудь другой. Но потом я понял, что устал снимать только серьезное кино - «Головой о стену», «На краю рая» ... А мне не хотелось стать заложником собственного успеха, и я спросил себя: «Для кого ты всё это делаешь?» ...

«Душевная Кухня» - это не третья часть моей трилогии «о любви, смерти и дьяволе». Две первые части трилогии – «Головой о стену» и «На краю рая» потребовали ото всех неимоверных усилий, жертв и были очень изматывающими. И на съемках «Душевной кухни» я хотел излечиться. Я думал, что это будет легко, как этюд. Что этот фильм призван напомнить всем о том, что жизнь - это не только боль и рефлексия. Я надеялся, что эти съемки станут неким тайм-аутом перед работой над третьей частью о дьяволе (с которой, я не сомневался, придется ох, как нелегко). К тому же я хотел успеть снять «Душевную кухню» пока не стало слишком поздно и это всё еще выглядит достоверным. Я и предположить не мог того, что этот фильм окажется самым дорогостоящим, сложным, проектом, требующим огромных усилий и времени. Есть такая странная философия у кинематографистов: считается, если ты не страдаешь во время съемок своего фильма, то и результат не будет особенно хорошим. До «Душевной кухни» эти слова были для меня пустым звуком, но съемки этого «легкого» фильма преподали мне именно такой урок.

О ГАМБУРГЕ

У меня было такое чувство, словно я задолжал этому городу фильм. Недавно приехали ко мне в гости двое киношников из Нью-Йорка и спрашивают: «Эй, почему ты всё еще здесь живешь? Когда ты наконец переедешь в Нью-Йорк?». Я отвечаю: «Потому что мне здесь очень хорошо. Я знаю, как куда пройти и где можно «срезать». Я знаю кинотеатры, знаю всех вышибал. Знаю, где найти хорошего врача, где купить самые свежие овощи. Зачем же мне переезжать в другой город?» Мы с ними поужинали, а потом отправились гулять по городу. Мы зашли на электронную вечеринку в бывшее здание Фраппант в Алтоне, затем побывали в районе Сканзен, в Мандэлэй, а потом в баре Бернштайн. Под конец мы оказались в Кьезе – гамбургском районе красных фонарей. Было 6 часов утра, люди выходили из баров на улицу, стояли тут и там вокруг Гамбургер Берг. Было тепло, светало, и мои нью-йоркские приятели были в восторге – в Нью-Йорке бары закрываются уже в 4 часа утра. «ОК, мы понимаем, почему ты не хочешь отсюда уезжать. Это и правда особенный супер-клевый город с потрясающей архитектурой, отличной едой, отличными клубами и самыми красивыми женщинами на свете», - сказали они мне в конце концов. И я надеюсь, что в фильме нам удалось передать это ощущение хотя бы отчасти.

Мы специально выбирали для съемок места, которые скоро перестанут существовать: Казино «Мандарин», где раньше был старый клуб «Моджо». «Астра Стюб» в Штернбруке, который скоро снесут в связи с реконструкцией моста. Или клуб в старом здании «Карштадта» в Алтоне на Гроссен Бергштрассе. В этом магазине я купил свою первую виниловую пластинку – «Парад» группы Prince & Revolution. Безусловно, преобразования в городе коснутся и Вильгельмсбурга – весь пригород планируют превратить в фешенебельный район, а старый индустриальный квартал с его рабочими и иммигрантами постепенно исчезает. Еще один повод, почему мне очень понравилась идея снимать именно в Вильгельмсбурге – это то, что герою приходится переходить мост, чтобы попасть на работу: это прямо как Босфор в Стамбуле – нужно пересечь море, чтобы попасть из одной части города в другую.

О ПОДБОРЕ АКТЕРОВ

Собрать актерский ансамбль мне очень помогла моя жена Моника. Она обладает тонким чутьем на лица, на людей и на истории. По сути, многих персонажей мы специально сочиняли так, чтобы они походили на наших любимых актеров: Адам Бусдукос – это Зинос, Бироль Юнель – Шейн, Мориц Бляйбтрой – Ильяс. Остальных актеров мы подбирали уже под эту троицу. Более двенадцати героев должны были гармонировать друг с другом, но при этом не выглядеть одинаковыми, каждый должен выделяться, как личность, но при этом все вместе должны смотреться, как единое целое, и никто не должен перетягивать одеяло на себя. Отдельной задачей было подобрать актрис на женские роли. Анна (Дорка Гриллуш), Надин (Фелин Рогган) и Лючия (Анна Бедерке) – очень разные, но при этом каждая – воплощенная женственность и объект желания.

О ЗИНОСЕ

Зинос – человек с добрым и открытым сердцем, немного неуклюжий, но щедрый, готовый к самопожертвованию. Он несколько меркантилен, как и все люди работающие в гастрономической сфере. Такие люди всегда очень заняты своим бизнесом. У него есть мечта, типичная для среднего класса, больше всего на свете ему хотелось бы завести с Надин парочку детей, и пока она приглядывает за ними, Зинос мог бы спокойно управлять своим рестораном. Но в чем такие люди всегда прокалываются - они влюбляются в невозможное. Надин попросту «великовата» для Зиноса, в том числе и физически. Зинос – типичный комический персонаж. Даже его проблемы со спиной и выбитым диском – одновременно трагичны и комичны. Мы хохочем над его трагедией, когда он делает упражнения для спины посреди ночного клуба, где все вокруг танцуют и веселятся. Это тот юмор, который провоцирует на смех всегда и везде. Всё понятно и без слов, как во времена великих комиков немого кино – Бастера Китона и Чарли Чаплина. Для меня Зинос – это современный Чарли Чаплин.

Кстати, эпизод со спиной автобиографичен – после съемок «Головой о стену» у меня вылетел диск в позвоночнике, и я поступил именно так, как Зинос в нашем фильме – отправился к гамбургскому костоправу, он действительно существует. Меня к нему отправил отец, и целителю действительно удалось «вправить» мой позвоночник. И сделал он это именно тем способом, который мы показываем в фильме. Когда мой ортопед услышал об этом, он просто онемел от изумления, потом воскликнул: «Как ему это удалось? Это же вообще невозможно!»

О ХОРОШЕЙ ЕДЕ И КУНГ-ФУ

В «Таверне» у Адама кормят стандартной простой едой – кольца из кальмаров, котлеты, рыбные палочки и т.п. И вот как-то раз мы с ним были в Салониках на фестивале и оказались в одном ресторане, где готовили действительно потрясающе – это была традиционная греческая домашняя еда. Нам очень понравилось, и у нас обоих полностью изменилось представление о греческой кухне. Хотелось есть это снова и снова, и Адам договорился со своей матерью, что она будет готовить у него в «Таверне». Это были самые вкусные блюда за всю историю заведения... но никто не захотел это есть. Всё, что людям было нужно – это вечная картошка фри, безвкусная рыба и эти дурацкие кольца кальмаров!

У нас в «Душевной кухне» с появлением хорошей еды посетители перестают приходить в ресторан. Шейн объявляет Зиносу, что за ту же цену он может приготовить вместо одного четыре прекрасных блюда. Но люди уходят из ресторана не потому, что там стало дорого, а потому что стало по-другому! И всё же некоторые из них возвращаются. И, в конце концов, всем нравится новая еда. Иногда человека нужно подтолкнуть навстречу удаче...

В сценах приготовления еды мы вдохновлялись классическими фильмами о кунг-фу. Там, где Шейн учит Зиноса готовить – шинковать, взбалтывать, декорировать, мы использовали такой же быстрый монтаж, как в фильмах о Рокки, когда он тренируется – бегает или колотит боксерскую грушу. Или как в фильмах с Джеки Чаном: там всегда есть ученик и учитель, который обучает его всем бойцовским техникам – «змея», «кран», «маленький и большой дракон»... А как только ученик всему научится, учитель либо умирает, либо уходит. Так и Шейн исчезает в тот момент, когда понимает, что всему научил Зиноса, и тот в нем больше не нуждается.

О СЪЕМКАХ, ЗВУКЕ И МУЗЫКЕ

В фильме «Головой о стену» мы не пользовались ни тележкой, ни стэдикамом – всё было снято ручной камерой. Мы снимали при естественном освещении, мы спешили и работали быстро. Тогда нас вдохновляли такие фильмы, как «Трафик» и «Рассекая волны». Совсем по-другому строились съемки «На краю рая» - там мы ориентировались на иранское кино. Мы старались дать истории как можно больше времени и пространства для развития, снимали всё почти статичной камерой с минимумом движения, чтобы погрузиться в происходящее как можно глубже.

В «Душевной кухне» мы хотели придать происходящему «скорость», в том числе при помощи визуального стиля – камера постоянно в движении, «подлетает» к героям, «отлетает» от них, движется вместе с ними. Но при этом мы хотели, чтобы «картинка» выглядела элегантно – без ручной камеры и ощущения любительской съемки. Нашим ориентиром были «Ночи в стиле бугги» или «Славные парни», фильмы в которых также передан дух времени и стиль жизни. Но при этом мы не хотели делать фильм слишком громким или ярким, не хотели принуждать зрителей смеяться. Никаких преувеличений, слишком громких и резких голосов. Мы старались отбросить всё лишнее, чтобы не было никаких нагромождений, потому что, несмотря на всё комичное, что есть в фильме, мы всё же рассказываем историю разлуки и расставания.

Одежда героев, места съемок – всё выдержано в приглушенных тонах. Мы хотели показать трагедию, но сохранить яркий свет. Поэтому мы работали c освещением, использовали много контрового света, это было важно особенно при съемке героинь. В тот момент, когда Ильяс влюбляется в Лючию, мы тоже должны влюбиться в нее. Когда Надин изменяется и становится неприступной, мы должны увидеть и почувствовать это. Еще мы очень старались, чтобы камера двигалась в ритм музыки. У нас всегда с собой на площадке была музыка из саундтрека, чтобы была возможность экспериментировать и найти правильный темп съемки. В саундтреке много инструментальной музыки 70-х, и это придало фильму какую-то прозрачность и ясность. Мне вообще нравится использовать музыку как пояснение, как дополнительные уровни повествования. В финале картины, когда на аукционе соперник Зиноса начинает задыхаться, фоном звучит песня Армстронга «The creator has a master plan» («У Создателя есть план») – это, конечно, гэг, но, в то же время, жест, подчеркивающий возможность чуда, в которое я лично верю – верю в то, что есть высшие силы, которые способны творить такие чудеса.